– Сегодня у всех нас был тяжелый день, я отпускаю тебя с дежурства. Ты можешь быть свободен.

– Есть, сэр! – бодро отреагировал Детрит.

Он отцепил свой значок и осторожно положил его на землю. После чего начал стаскивать нагрудник.

– Давай посмотрим на это так, – повернулся Моркоу к Вулкану. – Мы не творим жизнь, мы всего-навсего создаем ее вместилище.

Вулкан наконец сдался.

– Ну хорошо, хорошо, – пробормотал он. – Уже приступаю, приступаю.

Он оглядел то, что осталось от Дорфла, и задумчиво потер заросший лишайником подбородок.

– В принципе, самые важные части почти не пострадали, – сказал он. На какой-то миг профессионализм взял верх над негодованием. – Трещины можно замазать цементом. Это сработает, если обжигать его всю ночь. Та-а-ак… Цемента, думаю, у меня хватит…

Детрит уставился на свой палец, который все еще был белым от порошка, а потом поглядел на Моркоу.

– Я только что лизнул вот это? – спросил он.

– Э-э… Да, – кивнул Моркоу.

– Слава богам! – вскричал Детрит, неистово моргая. – А я-то думал, откуда здесь столько громадных розовых сло… курлы-мурлы-кряк!

И он со счастливой улыбкой упал на пол.

– Зачем все это? Все равно он не оживет… – бормотал Вулкан, возвращаясь к столу. – Ему ж еще слова какие-то нужно в голову вложить. Где вы их-то возьмете?

– Ему слова не нужны, – ответил Моркоу. – Они у него есть, свои собственные.

– И кто будет смотреть за печью? – поинтересовался Вулкан. – Его аж до завтрака надо обжигать…

– А у меня как раз на сегодняшнюю ночь ничего не запланировано, – улыбнулся Моркоу, снимая шлем.