LXXXII

LXXXII

Крепость графа Инхор впечатляла массивностью стен, продуманным расположением бойниц, узкими извилистыми коридорами, в которых так трудно нападать и так удобно обороняться, но не могла похвастаться изысканностью отделки. Никаких гобеленов, полированных мраморных плит и расписанных фресками потолков, дом зажиточного крестьянина и то выглядел бы богаче. Но эта строгая военная простота нравилась Квейгу больше, чем помпезная каменная серость Сурема. Большинство дворянских замков изначально были именно такими крепостями, роскошная отделка появилась намного позже, в мирные времена. Ланлосс встретил Квейга на площадке перед своим кабинетом, он уже знал, что герцог Квэ-Эро перешел через перевал со стороны Суэрсена с ребенком и одним охранником, и догадывался, в чем причина столь неожиданного визита, но, несмотря на печальные обстоятельства, был рад видеть Квейга. Из всех высокородных наследников, попавших под его начало по указу Энриссы, молодой лорд Квэ-Эро более прочих пришелся ему по душе. Ланлосс ничуть не шутил, когда говорил, что Квейг стал бы генералом, не будь он рожден герцогом. Семнадцатилетний мальчик без всякого военного опыта оказался одним из самых толковых командиров, каких генерал Айрэ встречал за годы службы. Неопытность только пошла ему на пользу — не нужно было переучиваться, а командовать людьми старше себя он уже умел, отплавав два года капитаном на одном из кораблей своего отца. Война быстро расставила всех по местам. Среди лордов были и горячие головы, рвавшиеся проучить островитян, и заносчивые снобы, вроде герцога Суэрсен, и опытные военные, с детства отражавшие вылазки варваров на свои земли, и откровенные бездари, за три года не сумевшие выучить, где у меча гарда. Квейг же не отличался ничем особенным — красивый юноша, с первых дней боготворивший своего генерала, при этом его восторженное уважение всегда оставалось в неназойливых рамках. Но скоро Ланлосс заметил, что ему нравится учить этого парня, а не просто отдавать ему приказы. Квейг не разделял свойственного молодости восхищения войной, но при этом оказался способен разделить любовь генерала Айрэ к военному искусству, понять абстрактную красоту стратегии, часами просиживать над картой, переставляя фигурки в стратегической игре, вместо того, чтобы отправиться в трактир.

После войны, когда, казалось бы, все вернулось на свои места — лорды — в замки, генерал Айрэ — в почетную отставку, Квейг первым принял возвышение бывшего военачальника, пожелал ему удачи, без всяких оговорок признав новоиспеченного графа Инхор равным себе по происхождению. Остальные, даже служившие под его началом, вежливо воротили нос. Они были готовы подчиняться генералу, но не желали видеть возвышение простолюдина. Ланлосс чувствовал это пренебрежение даже на расстоянии, не покидая своей провинции, и, хотя давно уже привык к снисходительному отношению высокородных лордов, искренняя привязанность герцога Квэ-Эро на общем фоне приятно согревала душу. Вот и сейчас, увидев Ланлосса, Квейг широко улыбнулся, на секунду согнав с лица угрюмую озабоченность. Ланлосс молча открыл перед ним дверь в кабинет, пропустил вперед, плотно затворил дверь, подальше от любопытных ушей. Он не боялся шпионов, но не хотел, чтобы слухи разбежались по замку слишком быстро. Кивнул Квейгу на кресло: