Он поморщился от боли, бросил взгляд на руку и с ужасом заметил торчащее из рукава зловещее острие наколки.
Господин Кноп пытался сосредоточить внимание на схватившемся за руку юноше, но тени мешали. Он даже не понимал, на каком свете сейчас пребывает. Ну точно! Вот в чем дело! Видимо, он уже мертв! Весь этот дым, орущие люди, голоса, нашептывающие что-то ему на ухо… Наверное, это и есть преисподняя, но,
Он с трудом выпрямился. Выудил из-под рубашки картофелину покойного господина Тюльпана и поднял ее высоко над головой.
— У'мня сть крфлина, — с гордостью заявил он. — Как вам, а?
Вильям посмотрел на испачканное сажей лицо, на котором блуждали воспаленные глаза и застыла торжествующая улыбка. Потом перевел взгляд на сморщенный клубень. В данный момент его отношения с действительностью были почти столь же шаткими, как и у господина Кнопа. Однако люди, показывавшие Вильяму картофелины, преследовали только одну цель…
— Э… Ну и что в ней забавного? — спросил он, пытаясь вытащить из руки наколку.
Ход мыслей господина Кнопа остановился, потому что кончились рельсы. Кноп выпустил из руки картофелину и уже в следующее мгновение с быстротой, которая объяснялась не разумом, а чистым инстинктом, выхватил из-под полы длинный кинжал. Фигура перед ним превратилась в одну из теней, и он, совершенно обезумев, бросился вперед.
Вильяму наконец удалось вытащить наколку, и его рука по инерции вылетела вперед…
Эта рука на мгновение заслонила господину Кнопу весь мир. Собственно говоря, стала для него всем миром…
Мокрый снег шипел на остывающих углях.
Некоторое время Вильям смотрел в удивленные глаза господина Кнопа, из которых постепенно утекала жизнь. А потом напавший на него человек медленно осел на землю, крепко сжимая в руке картофелину.
— О, — как будто издалека донесся голос Сахариссы. — Ты
Кровь текла по рукаву Вильяма.
— Э… Кажется, мне не мешало бы перевязать руку, — выдавил он.
Лед не может быть горячим, но от шока его вены заполнились обжигающим холодом. Он
Сахарисса бросилась к Вильяму, на ходу отрывая рукав блузки.
— Ну ладно, ладно… Вряд ли это настолько уж опасно, — попятился Вильям. — Скорее, одна из тех ран, которые незаслуженно пытаются привлечь к себе повышенное внимание.