Он сел на скамью и пригорюнился.

– Ни фига! Пробьемся! – я как можно сильнее хлопнула его по плечу. «Пробьемся» – это была наша вечная присказка в последние годы. Но Гунар, который обычно от такого удара вскакивал и ругался, еще больше сник.

– Как жаль… – сказал он. – А я-то надеялся…

Мы переглянулись.

Вид у Гунара, надо сказать, был самый похоронный.

При всем своем живом характере, при всей своей безалаберности по мелочам и глубинной надежности, мой фотокор был уникальным пессимистом. Его всякая мелочь могла на полдня выбить из колеи. Был даже случай, когда он рыдал на моем плече…

Сейчас у него слез не было. А только затравленный взгляд.

И я по-настоящему поняла, что он имел в виду, говоря с тоскливым сожалением, что не может уйти. Одинокий человек с его характером, живя в нашем благословенном государстве, давно бы повесился, и это не моя клевета – это статистика утверждает. Гунара держали четверо детей и тот пятый, кому пора было появляться на свет. Гунар избегался по халтурам, наслушался дома воркотни – и он просто безумно устал…

– Пробьемся, – повторила я. – Прилетит Ингус, вытащит нас отсюда. Где его, в самом деле, носит?

– А хлеб?

– Нельзя бросать хлеб, – вполне серьезно подтвердил Славка.

Мой эскадрон поверил в новую магию куда сильнее, чем верила я сама. Конечно, и тесто светилось, и коврига, когда мы доставали ее из печи, чтобы смазать корочку водой, излучала радужный ореол, но если бы они так взмокли над аброй, как я, они бы тоже усомнились. Одно дело – когда тебе магию преподносят как бы готовенькой на блюдечке. Остается только верить и радоваться. Другое – когда сам ее в поту лепишь. И в каждом своем движении сомневаешься…

– Они всего-навсего хотят помешать нам попасть в ночь равноденствия к кромлеху, – я нашла самый успокоительный вариант событий. Но вряд ли бы к утру Авы разобрали свои коряжные баррикады. И морить нас тут голодом они тоже не собирались.

Что же эти вредные старухи затеяли?

– Хлеб! Хлеб! – грянуло за окном.

– А шиш вам! – негромко сказала я, когда они устали вопить и притихли. – Дулю. Фигу. Нужен вам хлеб – пеките себе сами.

– Испечем!

Сквозь щели в ставнях полыхнуло пламя!

– Они подожгли коряги! – сообразил Славка.

– Коряги сырые, они так гореть не станут! – Гунар вскочил и, ухватившись за скамью, хотел было выбить ставню, но Славка повис у него на плечах.