– Совсем еще теплый покойник, – опамятовавшись, уже потише добавил Ешка. – Может, и не мертвый еще покойник…

Сергей Петрович и Мач переглянулись, разом выбрались из-под сена и шустро поползли наверх. Адель, подобрав юбку и прихватив свечу, полезла по уступам следом. И в неверном свете этой свечки эскадрон выкопал из сена даже не одного, а целых двух покойничков.

Лежали они почему-то, свернувшись клубочком, и одеты были как-то чересчур тепло даже для осеннего времени – в полушубки и меховые шапки.

– По-моему, они просто мертвецки пьяны и отсыпаются подальше от своих хозяек, – брезгливо сказала Адель. – Я бы их сейчас с удовольствием в пруду искупала. Ведь явятся сутки спустя домой и будут врать, как их пруссаки повязали и как они доблестно удирали!

– Нет, спиртным не пахнет. Это я тебе точно говорю, гусар спиртное за версту чует, – с такими словами Сергей Петрович склонился над одним из покойничков и прислушался.

– Сопит! Здоров спать! Разбудить, что ли?

Мачатынь же вдруг отполз в сторонку и сел, понурившись, под самой крышей.

Сколько Адель, гусар и Ешка ни трясли обоих покойничков – проку не было.

– Что за чертовщина! – возмутилась Адель. – Хоть из пушки стреляй!

А Ешка, заметив, что четверть эскадрона как-то странно дуется в углу, показал Сергею Петровичу пальцем на Мача.

– Ты чего это устранился? – удивленно спросил гусар. – Постой! Да ты их знаешь, что ли?

– Незачем из пушки стрелять, – хмуро откликнулся Мач. – Их теперь до весны не разбудишь.

– Ну так кто же это? – поинтересовалась Адель, не обратив внимания на весну.

– Братцы мои. Мои умные братцы. Каспар и Петерис.

Некоторое время эскадрон потрясенно молчал.

– А чего же это твои братцы так основательно заснули? – полюбопытствовал Ешка. – Спят, как у доброго Боженьки за пазухой! В самом деле до весны спать собрались?

– А я тебе о чем толкую? Ужиной травы нажрались, вот и заснули! – проворчал Мач. – А мать, наверно, ничего понять не может, убивается!

– О тебе она тоже убивается, – напомнила Адель.

– А-а… – протянул Ешка. – Тогда – ясно…

Но то, что сразу уразумел цыган, оставалось загадкой для Адели и Сергея Петровича. Маркитантка хотела было сразу спросить – гусар удержал ее и был прав. Еще через несколько минут Мач, немного успокоившись, заговорил сам, без понуканий.