– Не дели шкуру неубитого медведя.

– Сойди с моих ножен, ты, ублюдок недоделанный, не то я скормлю тебе твои яйца…

У входа в дом вспыхнул фонарь.

Громыхающий бас Ахода Ханнара, командира отряда, перекрыл шум.

– Тихо, все! – рявкнул работорговец, для пущей внятности врезав тростью по косяку. – Мы все слышали рог. Это может означать как то, что наши дела здесь закончены, так и то, что все еще только начинается. Так что всем – встать и проснуться. Зарядить оружие и быть снаружи – наготове. Будем ждать известий и приказов.

Пелий, спавший одетым, похлопал по ружью и наклонился к Джейсону – тот как раз застегивал ремень.

– Значит, бардак, как всегда, – прошептал он. – Об заклад бьюсь, нас до утра не накормят.

У Пелия была одна вечная – и самая главная – забота: его брюхо. Как, впрочем, и у большинства наемников. Высокий, костистый, Пелий, казалось, всегда хотел есть.

Ханнар – надо отдать ему должное – всегда старался, чтобы его людей кормили хорошо и через равные промежутки времени. Джейсон подозревал, что Армину было так же наплевать на желудки нанятых им людей, как и на их жизни; вполне возможно, Армин изначально собирался подставлять наемников под нож до тех пор, пока его охотникам не повезет отловить Карла Куллинана.

– Об заклад бьюсь, до утра нас не покормят, – повторил Пелий. – Как по-твоему?

– Не знаю, – сказал Джейсон, проклиная себя за дрожащий голос, но тут же сообразил, что признаки страха его не выдадут: ему и полагалось бояться.

– Как насчет припасов и жрачки? – выкрикнул чей-то голос. – У меня только один рожок…

– Молчать, говорю! – Аход Ханнар выдержал паузу. – Каккум – возьми свою пятерку, отправляйтесь в арсенал и возьмите по одному дополнительному боезапасу на каждого. Что до еды… Хервиан, раз уж твоим парням так нравится болтать – пусть помогут поварихе развести костер, а потом принесут всем завтрак.

Лесная кровля была так густа, что даже Уолтер Словотский с его отличным – по людским меркам – зрением мало что мог различить; но ночное зрение Ахиры пронзало мрак, и гном уверенно шагал по тропе, которую Словотский мог только ощущать под ногой.

Даже учитывая все это, сознание, что Ахира лучше него движется в темноте, задело его так же, как если бы кто-то оказался лучше него в постели с Кирой.

Уолтер поразился, насколько неприятным ему было это ощущение. В ночной разведке, как считалось, ему не было равных. Он тряхнул головой. Какие же дураки эти смертные, и я в том числе. Уолтер едва не рассмеялся: так уж повелось, что лучшим собеседником для себя был он сам.