Мокриц просел под ее весом. Она с такой силой тянула его за воротничок, что Мокриц боялся не удержаться на ногах, а мысль оказаться застуканным на полу с госпожой Макалариат была… мыслью, которая не могла прийти в голову. Голова скорее взорвется, чем позволит себе такое.

В ее седых волосах была розовая заколка. На ней были нарисованы маленькие фиалки. Вид этой заколки в нескольких дюймах от лица Мокрица не на шутку беспокоил его.

– Ну, ну, госпожа Макалариат, успокойтесь, – пробормотал он, пытаясь сохранять равновесие за двоих.

– О, господин фон Липвиг!

– Да, госпожа Макалариат, – произнес он в отчаянии. – Что я могу…

– Господин Агги сказал, что Почтамт больше никогда не восстановят! Он сказал, лорд Витинари не даст денег! О, господин фон Липвиг! Я всю жизнь мечтала работать за прилавком Почтамта! Моя бабушка всему меня обучила, нас даже кормили лимонами, чтобы натренировать выражение лица! Я и дочку свою всему научила, у нее такой голос, что краска со стен слезает! О, господин фон Липвиг!

Мокриц лихорадочно искал, по чему бы ее похлопать, что бы не было промокшим от слез или вне рамок приличий. Он нашел плечо. Ему очень сильно не хватало Гроша. Грош знал, как справляться с такими вещами.

– Все будет хорошо, госпожа Макалариат, – успокоил он.

– А господин Грош, бедняжка! – прорыдала женщина.

– С ним все будет в порядке, госпожа Макалариат. Ты же знаешь, что говорят о больнице леди Сибиллы? Некоторые не умирают.

Как я надеюсь, что Грош в их числе, добавил он мысленно. Я без него пропаду.

– Все это так чудовищно, господин фон Липвиг! – сказала госпожа Макалариат, твердо вознамерившись осушить чашу отчаяния до последней капли. – Мы все окажемся на улице!

Мокриц взял ее за плечи и мягко оттолкнул от себя, пытаясь изгнать из воображения госпожу Макалариат, оказавшуюся на улице.

– А теперь послушай меня, госпожа Ма… как тебя по имени?

– Йодина, – всхлипнула госпожа Макалариат в платочек. – Отцу нравилось, как это звучит.

– Значит, так… Йодина, я твердо верю, что уже к вечеру у меня будут деньги на строительство, – сказал Мокриц. Вот она высморкалась и – да-да-да, фу-у – она кладет платок обратно в рукав кофты, боги мои…

– Да, господин Агги мне сказал, и люди говорят, сэр. Говорят, вы пишете письма богам и просите у них денег! Ох, господин фон Липвиг, не мне вам говорить, что боги не посылают людям денег!