—
— При мне, значитца, не разговаривать, — подсказал сержант Детрит.
— Может, тогда поговорим об ангелах? — спросил Мокрист после паузы.
— Нет, не поговорим. Господин фон Губвиг, похоже, ты единственный человек, способный призвать под свое начало величайшую армию со времен Империи. Думаешь, это хорошая идея?
— Я же не специально! Я просто понял, как это сделать!
— Знаешь, господин фон Губвиг, убить тебя прямо сейчас — и это решило бы невероятное количество проблем.
— Я этого не планировал! Ну… немного не так.
— Мы и Империю не планировали. Это просто стало дурной привычкой. Ну что, господин фон Губвиг, теперь, когда у тебя есть големы, что еще ты намерен с ними делать?
— Поставить по одному подавать энергию на каждую клик-башню. Ослиные топчаки все равно никогда не работали как положено. Другие города не станут этому противиться. Это будет выгодно всему челове… всемвечеству. Ослы тоже не станут возражать, я уверен.
— Для этого понадобится не больше нескольких сотен. Что с остальными?
— Я намерен превратить их в золото, сэр. И это может решить все наши проблемы.
Витинари вопросительно поднял бровь:
—
Боль снова подступала, но вместе с тем приносила облегчение. Он уж точно становился Витинари. Боль — это правильно. Это была
Прямо сейчас Космо думал, что Пуччи стоило придушить при рождении — именно это, согласно семейным легендам, он и пытался предпринять. Все в ней вызывало раздражение. Она была эгоистичной, заносчивой, жадной, тщеславной, безжалостной, упрямой, начисто лишенной такта и вообще не умела видеть себя со стороны.
В их роду эти вещи не считались недостатками: едва ли можно разбогатеть, если все время беспокоиться, правильно ли ты поступаешь. Но Пуччи считала себя красавицей, и это выводило Космо из себя. У нее были прекрасные волосы, это правда, но эти высокие каблуки! Она выглядела как воздушный шар на ниточке! За то, что у Пуччи была хоть какая-то фигура, стоило сказать «спасибо» корсетам. И хоть он слышал, что у толстых женщин добрая душа, у Пуччи ее было слишком много, и вся она пошла в Шиков.