— Значит, нет?

— Я не знаю!

— Уже кое-что. Можно ли дать им приказ, который не может быть отменен другим человеком?

— Ну да… Если больше никто не знает секрет.

— А секрет — это что? — Витинари развернулся к Мокристу и обнажил клинок.

— Должно быть, то, как я отдаю им приказы, сэр, — сказал Мокрист, во второй раз глядя вдоль лезвия. Оно и в самом деле поблескивало.

Он был готов к тому, что произошло дальше, только оно произошло совершенно не так.

Витинари вручил ему трость и сказал:

— Госпожа Добросерд, я бы очень хотел, чтобы ты не покидала город надолго. От этого он начинает искать неприятности. Расскажи нам секрет, господин фон Губвиг.

— Это может быть слишком опасно, сэр.

— Господин фон Губвиг, мне на лбу у себя написать «тиран»?

— Я могу поторговаться?

— Ну конечно. Я человек разумный.

— И вы придержитесь условий сделки?

— Нет. Но я предложу тебе другую. Почтамт может забрать шесть лошадей-големов. Остальные големы-воины будут отданы на попечение «Треста Големов», но использование четырехсот големов для усовершенствования семафорной системы, не сомневаюсь, будет одобрено международным сообществом. Мы заменим золото големами в качестве основы для нашей валюты, что ты очень обстоятельно описал. Вы двое поставили нас в очень… любопытное международное положение…

— Извините, что перебиваю, но почему я держу вашу трость? — спросил Мокрист.

— …и ты расскажешь секрет, и — самое главное — сохранишь жизнь, — закончил Витинари. — Кто сделает тебе более выгодное предложение?

— А, ладно, — сказал Мокрист. — Этим должно было кончиться. Големы подчиняются мне, потому…

— Потому что ты одет в золотой костюм и, следовательно, в их глазах выглядишь эмийским жрецом, — сказал Витинари. — Потому что в приказе, чтобы он был полностью усвоен, правильные слова должны быть сказаны правильным человеком правильному слушателю. Я был очень способным учеником. Все дело в логике. Можешь закрыть рот.

— Вы все знали?