— Это же не драконья магия.
— И зачем вы дали мне этот жуткий клинок?
— И впрямь безвкусная вещь, — согласился Витинари, забирая у него оружие. — Она могла бы принадлежать кому-то, например, по имени Кракс Грозный. Мне было просто интересно убедиться, что держать его в руках тебе будет еще страшнее. Ты вообще не склонен к насилию…
— Можно было обойтись и без этого! — сказал Мокрист. Ангела Красота улыбалась.
— Господин фон Губвиг, господин фон Губвиг, ничему тебя жизнь не учит, — сказал Витинари, пряча клинок в трость. — Один из моих предшественников бросал людей на растерзание диким черепахам. Мучительная смерть. Он считал это уморительным. Извини, если мои забавы более интеллектуальны. Дай-ка подумать, что же еще? Ах да, с прискорбием сообщаю, что человек по имени Сычик Клямс скончался.
Как-то он это сказал…
— К нему явился ангел?
— Вполне возможно, господин фон Губвиг. Но если тебе понадобится художник для новых проектов, уверен, во дворце найдется человек, способный тебе содействовать.
— Значит, так оно и было суждено, — сказал Мокрист. — Я рад, что он теперь в лучшем месте.
— Уж точно в более сухом. А теперь ступайте. Можете воспользоваться моей каретой. Тебе пора открывать банк! Мир продолжает вертеться, и сегодня утром он вертится на моем столе. Шалопай, за мной.
— Я бы хотел внести одно предложение, которое может помочь? — спросил Мокрист, когда Витинари собрался уходить.
— Какое же?
— Почему бы вам не рассказать остальным правителям Равнин о золотом секрете? В таком случае никто не сможет использовать големов как солдат. Это разрядило бы обстановку.
— Гм, интересно. А ты согласна с этим, госпожа Добросерд?
— Да! Нам не нужны армии големов! Это правильная мысль!
Витинари наклонился и дал Шалопаю собачье печенье. Когда он выпрямился, в его лице произошла едва заметная перемена.
— Прошлой ночью, — сказал патриций, — какой-то предатель отправил золотой секрет правителям всех крупных городов Равнин семафорным сообщением, источник которого никак не удается обнаружить. Это же был не ты, господин фон Губвиг?
— Я? Нет!
— Но ты же сам это предложил. Это можно расценить и как измену.
— Я только что вам это сказал! Вы не можете повесить все на меня! И потом, это была