Бенго Макарона сидел с ошеломленным видом.

– А также я не хочу, чтобы вы ночью шныряли за едой, – продолжал Чудакулли. – Есть правила. Я известил миссис Уитлоу и мисс Медоед, что целиком и полностью поддерживаю распоряжения мистера Натта. Не сомневаюсь, господа, у вас хватит силы воли.

– В попытке выказать солидарность с прочими членами команды, – сказал профессор самых современных рун, – я, кажется, видел в моей комнате оставшийся в мышеловке кусочек сыра.

Чудакулли остался в полном одиночестве, и его окружало только эхо упавших стульев.

Аркканцлер вернулся к себе в комнату и бросил шляпу на вешалку. «Должны быть правила, – сказал он себе. – Правила для них – и правила для меня». Он подошел к огромной кровати и открыл ящичек с табаком. Вместо табака в нем лежала маленькая записка:

«Дорогой аркканцлер, в связи с тем, что вы одобрили инструкции мистера Натта, чтобы факультет нынешним вечером воздержался от еды и курения, я взяла на себя смелость убрать ваши сигареты и табак. Также смею заметить, что я вынула из буфета все холодные остатки и соленья, чтобы вы устояли перед искушением».

– Черт подери, – негромко произнес аркканцлер.

Он подошел к гардеробу, порылся в кармане курительного халата и обнаружил другую записку, которая гласила:

«В соответствии с правилами мистера Натта, получившими ваше одобрение, аркканцлер (у миссис Уитлоу даже почерк был укоризненный), я взяла на себя смелость вытащить из карманов ваш экстренный запас мятных леденцов».

– Гром и молния! – провозгласил Чудакулли. – Меня окружают предатели! Они преграждают дорогу на каждом шагу!

Он безутешно побрел к книжному шкафу и вытащил «Спутник оккультиста» Бодри – книгу, которую знал наизусть. А поскольку он знал ее наизусть, на странице четырнадцать оказалось маленькое изящное углубление, в котором лежал пакетик чрезвычайно сильных лакричных леденцов, унция табака «Веселый моряк» и пачка «Уизлы». А также записка.

«Дорогой аркканцлер, у меня духу не хватило. Миссис Уитлоу».

В университете, казалось, было темнее обычного. Обычно приказам аркканцлера подчинялись, и «Незримые Академики», бегавшие в поисках еды, убедились, что все двери закрыты, точнее, даже захлопнуты, а все кладовки заперты и заговорены. Футболисты безнадежно рысили по коридорам.

– В комнате у меня есть разогреваемая паста, – сказал Бенго Макарона. – Бабушка дала мне ее с собой, когда я сюда собрался. Она хранится десять лет. Бабушка говорит, что через десять лет у нее будет точно такой же вкус, как сейчас. Не исключаю, что она говорила правду.