– Я по природе не мстительный человек, но если кто-нибудь отравит нашего библиотекаря, то я лично позабочусь о том, чтобы университет выследил отравителя при помощи всех имеющихся в нашем распоряжении магических, мистических и оккультных средств и сделал его жизнь такой ужасной, что он и представить себе не может! Более того, что и я представить себе не могу. И даже не сомневайтесь, господа, что я уже предпринял кое-какие шаги.

Думминг оглядывался, пока не заметил Ринсвинда.

– Профессор Ринсвинд, вы были… то есть вы его друг. Что вам стоит сунуть пальцы ему в глотку или что-нибудь такое?

– Ну нет, – сказал Ринсвинд. – Я очень привязан к своим пальцам и смею надеяться, что они также привязаны ко мне.

Шум толпы становился все громче. Люди пришли смотреть футбол, а не дебаты.

– Но доктор Газон еще здесь, – продолжал Ринсвинд. – Он, между прочим, зарабатывает на жизнь тем, что сует пальцы в разные места. Он в этом спец.

– Ты прав, – сказал судья. – Давайте поручим ему и второго пациента.

Он повернулся к Чудакулли.

– Вам придется выставить второго запасного игрока.

– Сейчас выйдет Тревор Навроде, – сказал аркканцлер.

– Нет! – воскликнул Трев. – Я обещал своей старушке.

– А я думал, ты часть команды.

– Да, сэр, типа того… я помогаю и все такое… но я обещал своей старушке, сэр, когда папаша умер. Да, да, меня внесли в список, но кто же думал, что так обернется?

Чудакулли уставился на небо.

– Что ж, господа, я полагаю, что нельзя требовать от человека, чтобы он нарушил обещание, данное старушке матери. Это хуже, чем убийство. Нам придется играть вдесятером. Как-нибудь обойдемся.

Редактор «Таймс», сидя в своей хлипкой будочке, взял блокнот и объявил:

– Я пойду туда. Глупо сидеть здесь сложа руки.

– Вы собираетесь на поле, сэр?

– По крайней мере, я хоть пойму, что происходит.