– Я бы за это не поручилась, – скривила губы Сежес. – Они помешаны на своём знании. – Она произнесла это слово, точно грязное ругательство. – Вполне могут нас попросить, мол, не извольте беспокоиться и дёргаться, пусть Разлом позлодействует ещё немного, мы пока не получили всего, что хотели, а потом всё исправят наши дорогие-любимые Древние Силы. На которые бы я, случись моя воля, отнюдь бы не полагалась. – Она скорчила неаристократическую гримасу.

– Почтенная Сежес, таким образом, считает, что от предложения Нерга следует отказаться? – осведомился Император.

– Нет. – Волшебница с волнением облизнула губы. – Отказываться нельзя. Но… я согласна с проконсулом. Добавить условие об излечении повелителя и… и… и значимых для него персон, – с трудом закончила она. Выговорить слово «Дану» или хотя бы «данка» Сежес по-прежнему не могла.

Император кивнул в знак того, что понял её слова.

Они все верят в чудо, горько подумал он. Даже Сежес. В чудесное избавление от бедствий такой ничтожной ценой – ну подумаешь, кто-то где-то, кого мы никогда не знали и никогда не узнаем, расстанется с жизнью в застенках Нерга, проклиная всё сущее и тщетно умоляя о пощаде. Люди и так умирают каждый день. Для кого-то, глядишь, смерть станет избавлением.

Нет, прозвучало внутри. Голос шёл из самой глубины, из «души», как сказали бы святые отцы. Покупается ли спасение мира такой ценой? Не потерями в честном бою, а вот такими кровавыми жертвами?..

На миг Императору показалось, что он видит Фесса, оставшегося в мире по имени Эвиал, – он, молча и мрачно глядя на владыку Мельина, несколько раз решительно кивнул головой.

«Конечно, ты не станешь колебаться, – с некоторой завистью подумал Император. – И мне колебаться тоже не пристало. До конца доживут всё равно немногие. Немногие счастливцы где-нибудь близ владений Вольных…»

– Хорошо, – сказал Император со всей уверенностью, на которую был способен. – Пошлите за нергианцем. Объяви ему мою волю, Клавдий. Затребуй грамоты. И… далее как решили.

– Всё исполню, повелитель, – просиял проконсул. До этого он, похоже, пребывал в убеждении, что Император твёрдо вознамерился покончить счёты с жизнью.

«Очень возможно, мой Клавдий, очень возможно. Но не сейчас. Когда на меня ещё рассчитывает Империя – и моя Тайде. И я не могу сказать, что из этого важнее».

Он хотел бы расспросить Сежес о Древних Силах, но голова кружилась всё сильнее, и Император со вздохом откинулся на подушки. Верный Аврамий тотчас принялся выгонять всех из шатра, усердно исполняя роль сиделки-надзирательницы.