Непобедимый, неуязвимый Этлау, с которым не смог справиться сам Разрушитель, погружался в разъявшуюся земную плоть; рот инквизитора приоткрылся, глаза широко расширились; он отчаянно дёрнулся, плащ распахнулся – надетая под плащ серая овчинная куртка была пробита на груди, и края разреза задубели от крови. Казалось, клинок должен был бы пронзить сердце, но Этлау жил и, по всему, умирать не собирался. Он явно не понимал, что происходит, почему его всегдашняя сила истаяла, но и остатки её делали инквизитора страшным противником. Уже провалившись по пояс, он упёрся руками в обнажившуюся землю – и потянул себя вверх, вытягивая ноги из каменного плена. Свелен что-то крикнул, махнул посохом – с его вершины сорвалась молния, классическое оружие мага Воздуха, на миг оплела инвизитора паутиной слепяще-белых росчерков – и угасла, оставив лишь дымящиеся следы на его плаще. Свелена согнуло от боли отката, а Этлау уже стоял на ногах. Выглядел он неважно, его шатало, однако отразить ещё одно нацеленное в него заклинание он сумел. Преподобного словно ураганом вышвырнуло из шатра, он пустился в бегство, однако он был жив, и это означало, что…

– Добейте его! – вдруг выкрикнул приподнявшийся на постели Анэто.

Трудно сказать, чего стоило милорду ректору это усилие. Лицо налилось тёмной кровью; глаза выкатывались из орбит, на губах проступила пена.

Растерянные лекари бросились к нему, но Манфред, Свелен и Абасг знали своё дело. Они очень хорошо помнили историю Эбенезера Джайлза. Тогда Белому Совету казалось необходимым во что бы то ни стало сохранить мир со святыми братьями. Возможно, маги допустили ошибку, возможно, роковую. Но сегодня они поняли, что пришла пора поквитаться за всё.

Вслед за бегущим инквизитором устремилась целая лавина молний. Остальные чародеи, и ордосские, и маги Волшебного Двора, завидев происходящее, мешкали недолго – Анэто с Меганой знали, кого взять в этот поход.

Этлау явно переоценил свои силы, явившись за лёгкой, как ему показалось, добычей – тяжелораненым, полубесчувственным ректором Ордосской Академии. И сейчас плащ за плечами бегущего инквизитора то и дело вспыхивал ослепительным пламенем, преподобного отца-экзекутора трижды сбивали с ног поднимавшиеся у него на пути големы из камня и земли; туча летающих ножей отметилась на лице Этлау тремя или четырьмя кровавыми росчерками, но не более! Самые убийственные, самые разрушительные заклятия магов в лучшем случае оставляли мелкие царапины на инквизиторе, на краткий миг воспламеняли одежду, тотчас же гаснувшую словно сама по себе, но сразить самого Этлау они не могли.