Увидев Абризу, Аль-Яхмум остановился, попятился, как если бы его осадил невидимый всадник, и чуть приподнял правую переднюю ногу. Это было почти человеческое движение – конь как бы предупреждал, чтобы его не трогали. Он даже не вздернул верхнюю губу, изготовившись к укусу.
Абриза остановилась.
– Иди ко мне, иди ко мне, аль-Яхмум, иди ко мне… – заговорила она, протягивая раскрытые ладони.
Аль-Яхмум помотал головой, расплескав при этом свою великолепную гриву. И упрямо ударил копытом оземь – не со злостью, а как бы показывая, что с ним не совладать.
– Ты хороший, ты красивый, ты умный… – продолжала Абриза. – Ты красив, как сам Абджар, принадлежавший Антару. И звездочка у тебя во лбу лучше настоящей звезды! И про тебя сложены стихи!
Прибежал к тебе тот самый конь, что был в бою, И смешал он землю и высь небес. И как будто бы его в лоб ударил свет утренний, отомстив ему, и проник тот свет во внутрь его.Конь выслушал эти стихи, опустив голову, слегка ею покачивая, как бы одобряя и сочинителя, и ту, что привела строчки к месту. Но, стоило Абризе шагнуть к нему, он отскочил и, обогнув ее красивым легким галопом, направился догонять бесноватое войско.
По дороге что-то встревожило его, он замер, как вкопанный, и лишь пышный его хвост неторопливо бил по бокам. Абриза посмотрела на него в щель между пальцами, и вороной конь показался ей сотканным из света.
Нужно было бороться за него до последней возможности!
И она пустилась бежать так, как ночью, по приказу яростной Шакунты.
Абриза неслась наперерез коню, но с таким расчетом, чтобы, если он поскачет, оказаться чуть впереди. И ей это почти удалось. Не ожидавший такой дерзости конь действительно сделал несколько прыжков вперед и в последний миг успел, мотнув головой, плеснуть поводьями мимо рук Абризы.
Она забежала вперед – но он сделал диковинный прыжок вбок.
Тогда она пошла к коню медленно, протягивая руки, и он ждал ее, опустив голову, но, когда она была совсем близко, аль-Яхмум приподнял губу.
– Я не обижу тебя, я буду очень тебя любить, ведь ты – конь аль-Асвада, – сказала Абриза. – Ты будешь есть просеянный ячмень и пить самую чистую воду, сладкую речную воду, а не соленую, из пустынных колодцев!
Она думала, что звуки ласкового и спокойного голоса отвлекут аль-Яхмума.
Но он так помотал красивой сухой головой, что длинная грива встала над лебединой шеей черным облаком. И припустился во весь дух мимо Абризы, так что она еле успела отскочить, и понесся почему-то следом за бесноватым войском.
– Уж не лишился ли и он разума от поразивших его бедствий? – расстроился за коня Джеван-курд.