Разумнее всех вел себя, как всегда, Предупреждающий. Предоставив Джевану-курду и Хабруру ибн Оману расправляться с толпой, он отогнал нападающих от рассказчика, и перекинул его через свое плечо, и бегом донес до чана с холодной водой, и сунул туда его голову, чтобы выгнать из нее хмель. А когда их настигли преследователи, то чернокожий великан, поднатужившись, поднял этот чан, оскверненный хмельной головой рассказчика, и запустил им в противников, и двоих из них сбил с ног.

В это время Джеван-курд сцепился с человеком, не искушенным в искусстве борьбы, но страстно желающим повалить его. Он, разумеется, вывернулся из объятий – но забывший в пылу схватки установления ислама противник ухватился за его набедренную повязку и стянул ее с бедер и живота курда.

Джеван застыл, как греческое изваяние, прикрывшись ладонями и согнувшись в придачу самым непотребным образом.

– Ко мне, ко мне, о аль-Мунзир! – заголосил он. – Избавь меня от этого позора!

С двух сторон поспешили к нему Хабрур ибн Оман, пришедший от побоища в мальчишески веселое расположение духа, и аль-Мунзир с мокрым покрывалом, а за ним – и рассказчик, встряхивавшийся подобно мокрому псу. И все четверо соединилась, и позор Джевана-курда был прикрыт, хотя этому и мешал всячески хозяин хаммама, натравливая на них своих черных рабов-банщиков и посетителей.

Отбиваясь кулаками, путешественники из Хиры и спасенный ими рассказчик пробились в помещение, где оставили свою одежду, и, кое-как натянув на мокрые тела шаровары, выскочили за пределы хаммама, не расплатившись.

– О враги Аллаха! Как же теперь быть с моей бородой? – Хабрур ибн Оман, кое-как намотав тюрбан на голову, запустил в бороду пальцы, а когда вынул их, то под ногтями было изобилие хенны. – Где я теперь промою ее? Ведь эта зловредная хенна будет сыпаться из меня на протяжении ста фарсангов!

– И хозяин проклятого хаммама найдет нас по этому следу! – развеселившийся еще до начала побоища Джеван-курд никак не мог угомониться. – Слушайте, слушайте! Ведь они там все еще сражаются, клянусь Аллахом!

– С кем, о Джеван? – осведомился аль-Мунзир, крайне удивленный этим обстоятельством. – Ведь мы покинули поле боя!

Все четверо, включая спасенного ими рассказчика, навострили уши.

Драка в хаммаме действительно продолжалась.

– Ради Аллаха, пойдем отсюда! – предложил Хабрур ибн Оман. – Еще немного – и они догадаются, что мы ушли, а они понапрасну молотят друг друга! О аль-Мунзир! В каком виде увели мы оттуда этого человека?!

Действительно, рассказчик веселых историй, обликом подобный дикому ифриту, стоял посреди переулка в набедренной повязке. Будучи одолеваем опьянением, он соображал медленнее, чем Хабрур, Джеван-курд и аль-Мунзир, и когда они хватали свою сложенную одежду, этот человек не позаботился о своих вещах. Вот он и стоял в непотребном виде, разводя руками.