mouth [mauƟ], repugnant [rɪˈpʌɡnənt], naught [nɔ:t]

There was no explaining this thing, but it was so. He was on Xapur, and that fantastic heap of towering masonry was on Xapur, and all was madness and paradox; yet it was all true.

He wheeled to race back through the jungle, down the carven stair and across the blue waters to the distant camp at the mouth of the Zaporoska. In that moment of unreasoning panic, even the thought of halting so near the inland sea was repugnant. He would leave it behind him, would quit the armed camps and the steppes and put a thousand miles between him and the blue, mysterious East where the most basic laws of nature could be set at naught, by what diabolism he could not guess.

For an instant, the future fate of kingdoms that hinged on this gay-clad barbarian hung in the balance (на миг будущая судьба королевств, которая зависела от этого ярко разодетого варвара, повисла на волоске/зависла на весах в неустойчивом равновесии; to hinge on — зависеть от;to hang in the balance — висеть на волоске, быть в критическом положении; balance — весы; равновесие). It was a small thing that tipped the scales (весы качнул пустяк = чашу весов перевесил пустяк; small thing — мелочь, пустяк; to tip — наклонять, склонять) — merely a shred of silk hanging on a bush that caught his uneasy glance (всего лишь клочок шелка, висевший на кусте, который зацепил/привлек его тревожный взгляд; to catch — ловить). He leaned to it (он наклонился к нему), his nostrils expanding (/при этом/ его ноздри раздулись; to expand — расширяться), his nerves quivering to a subtle stimulant (/а/ нервы затрепетали от едва различимого раздражителя; subtle — нежный; едва различимый; stimulant — возбуждающее средство; раздражитель). On that bit of torn cloth (на этом кусочке оторванной материи), so faint that it was less with his physical faculties than by some obscure instinctive sense that he recognized it (такой слабый, что менее = скорее не физическим восприятием, чем = а неким неясным инстинктивным чувством, которым он распознал его), lingered the tantalizing perfume (задержался/сохранился соблазнительный аромат; to tantalize — манить, соблазнять, дразнить, мучить, подвергать танталовым мукам) that he connected with the sweet, firm flesh of the woman (который он связал с благоухающим, крепким телом женщины; sweet — сладкий; душистый, ароматный) he had seen in Jehungir's pavilion (которую он видел в шатре Джихангира). The fisherman had not lied, then (значит, рыбак не солгал; then — тогда; значит); she was here (она была здесь)! Then in the soil he saw a single track in the loam (потом на грунте он увидел один след в суглинке), the track of a bare foot, long and slender (след босой ступни, длинный и узкий), but a man's, not a woman's (но мужской, а не женский), and sunk deeper than was natural (и утопленный глубже, чем обычный; to sink — тонуть; погружаться; топить). The conclusion was obvious (вывод был очевиден); the man who made that track was carrying a burden (мужчина, который сделал = оставил этот след, нес груз), and what should it be but the girl the kozak was seeking (а что это должно было быть = а что это мог быть за груз, кроме = как не девушка, которую ищет козак)?