Рукоять и вправду оказалась огненной!

Рука Мура решительно легла поверх ее руки, прижимая к пламени, вжимая, втискивая в огонь. Как ни странно, боль сразу же исчезла, словно это его руки не хватало.

– Ты должен был сам… – выдохнула она.

– У меня бы вообще ничего не вышло, – просто ответил посох. – Я ведь не человек все-таки… А теперь раскручивай его над головой и бросай!

– Куда бросай? – выдохнула она, подымая чудовищных, невероятных размеров меч. – В Голора?!

– Куда полетит, – ответил Мур. – Ему видней, куда надо.

– Хорошо, – выдохнула Аглария, и Меч Рассвета описал широкую свистящую дугу над ее головой.

– Еще, – пригибаясь, выдохнул Мур. – Еще! Как следует!

Лезвие Меча жарко пламенело, навеянная Голором белизна рассеивалась от его резких взмахов. Вот уже Аглария с трудом удерживает рукоять. Меч птицей рвется из рук, а воздух вокруг него… яростный, поющий воздух… да нет, не воздух – ветер. Ветер – продолжение меча… ветер ярости… ветер гнева…

Пальцы разжались сами собой.

– Ложись! – гаркнул Мур, обрушивая Агларию на землю.

Свистящая волна пламенеющей стали прошлась над их головами.

Да, нелегко выпускать из рук чудовищ, но и удержать их практически невозможно!

* * *

Меч Рассвета. Пламенеющая Сталь. Огненная сталь, выплясывающая невероятные круги, зигзаги, восьмерки. Огненная сталь… огненная сталь… сероглазая огненная сталь… Тонкий свист над головой, зигзаги замыкаются в кольцо. Огненное кольцо, вращающееся все быстрей и быстрей, огненное кольцо, превращающееся в шар… огненный шар солнца…

Огненный шар катился сквозь пустоту Межмирья. катился к Голору, катился, продавливая его защиты одну за другой, а Великий Пожиратель пятился от него с выпученными от страха глазами. Шаг… еще шаг… его защиты с каждым мигом становились все слабей, все торопливей, и все уверенней и уверенней катился за ним шар яростного огня. Гневное светило торопилось сжечь мерзкую тварь, посмевшую покуситься на то, что ему от века доверено было согревать, защищать и охранять от всякой беды.

Голор завопил от ужаса и побежал, но огненный шар не отставал. С треском рухнули последние барьеры, огненный шар чуть замедлил, мелькнул яростным полумесяцем пламенеющего лезвия – и черный треск обрушился на пустоту Межмирья.

Жажда отнимать чужое дыхание дохла долго. С омерзительным хрипом и клекотом. И посреди всего этого стоял мерцающий огненными сполохами невероятный человек, едва похожий на прежнего Курта, куда больше похожий на меч или на светило, стоял и пристально следил, чтоб ни кусочка живого от мерзкой твари не осталось. Чтоб ни крупицы никуда не уползло. Когда все закончилось, он нагнулся и что-то поднял.