— Не совсем так, — сказал Брант.

— Почему?

— Заклятие снято.

Шила, несмотря на очень плохое настроение и неприятные мысли, одарила Бранта восхищенным взглядом.

— Вы говорили с Волшебником?

Брант помолчал, поерзал на стуле, вынул из кармана кожаный мешок и вывалил кубик на стол. Взяв его в кулак, он слегка сжал кубик, и, положив его снова на поверхность стола и прикрыв рукой, оставил щель между столом и ребром ладони, достаточно широкую, чтобы Шила, наклонив голову, увидела, что кубик светится. Брант смахнул кубик в мешок, а мешок сунул обратно в карман.

— Это просто символ, — сказал он. — Символ того, что заклятия больше нет.

— Но Фалкон об этом не знает.

— Откуда ему знать?

Шила прикусила язык. С того момента, как она поведала о путешествии потенциального освободителя Фрики в Вантит своему скульптору (или художнику? она точно не помнила… Соммерз…), она очень, очень об этом жалела. Она не знала точно, сколько из всего, что она рассказала, известно Фалкону, но была уверена, что кое-что известно. Она готова была, образно говоря, отрезать самой себе язык, ибо предательство по глупости не менее стыдно, чем предательство со зла или из трусости, а может и более стыдно, ибо зло или трусость почти всегда можно замаскировать гражданским долгом или еще чем-нибудь в этом духе, а глупость не маскируется даже в собственных глазах.

— Где он мог ее спрятать? — спросил Брант напрямик. — Вам известны какие-нибудь места? И зачем ему это понадобилось?

Да, это, пожалуй, и было самое стыдное. Хотя — кто знает — у стен бывают уши. Это даже смешно — предполагать, зная Фалкона, что нигде в апартаментах Фрики нет каких-нибудь отверстий, щелей, или еще чего-нибудь, через которые ее разговоры постоянно подслушиваются. Так что ни в чем она, Шила, не виновата. Но в таком случае почему Бранту вообще дали съездить в Вантит? Если все было известно наперед, почему его не остановили?

— За вами нет слежки? — спросила она.

Брант подумал.

— Не знаю, — ответил он.

Двое мужчин подошли к их столику и сели. Шила забеспокоилась.

— Здравствуйте, — сказал один из мужчин.

Второй, очень молодой, тощий, с большими глазами наклонил голову в знак приветствия.

— А, — сказал Брант. — Боар, дружище. Как дела?

— Вы их знаете? — спросила Шила.