— Это правда. А он…

— Он жив, да.

— Я рад. Он тоже был совершенно не при чем. В Астафию не собирается?

— Не знаю. Но я не хуже, уверяю вас. То есть, конечно, если вы решите все строительство в Астафии передать Гору, дело ваше. А только это не честно. Гор и так много везде настроил, и здесь тоже. А теперь я сюда первый приехал. Я не позволю собой помыкать, даже в пользу Гора, так и знайте. Сидите здесь себе и решаете спокойно, кого взять, а я туда-сюда рыскаю, заказчиков ищу.

— Вы не считаете ли, что я только и думаю, что об архитектуре, и что помимо архитектуры у меня дел нет? — спросил Фалкон с отеческой иронией.

— А разве есть? — нагло парировал Брант. — Вы, какой великий и предусмотрительный не были бы, вы все равно смертны. И о вас будут судить по делам вашим. Как вы о стране заботились и благе народном — все равно ведь забудут, учитывая короткую память народную и обычную народа неблагодарность. Поэты и драматурги пишут о вас хорошо только из-под палки, не потому, что вы плохой человек, а потому, что поэту или драматургу о ком-нибудь сказать доброе слово — легче вообще молчать. Портретисты пытаются вам льстить, и получается у них жеманно и глупо. Вот только архитектура и остается. И лет через триста кто-нибудь, проходя по красивой улице, скажет — вот, видите, вот это, и вон то, построено было при Фалконе.

Некоторое время Фалкон молча, не мигая, смотрел на Бранта. Невозмутимое лицо молодого зодчего ничего особенного не выражало.

— Не знаю, — сказал Фалкон, — дурак вы или умны не по годам, но талант у вас есть, и строить вы будете. В данный момент нужно построить новый театр для пьес с музыкальным сопровождением и новую тюрьму.

— Тюрьму я строить не буду, — отрезал Брант.

— Это не разговор, — сказал Фалкон.

— Нет, разговор, — возразил Брант.

— У вас предубеждения против государственной необходимости.

— Нисколько.

— У вас какие-то принципы…

— Я человек в высшей степени непринципиальный, — заявил Брант. — Тюрьму я строить не буду потому, что здания тюремного типа слишком примитивны. Эта работа как раз кронинским выпускникам по плечу, вот пусть они и строят прямоугольные коробки. Никакой инженерии, никаких придумок — это по ним. Я свой талант на это дело разбазаривать не собираюсь. А новый театр — это пожалуй. На сколько мест?

Фалкон опять улыбнулся. Сын Риты — обаятельный тип. Обаятельный и, возможно, опасный.

Брант с серьезным видом ждал ответа. Жалко, что Рита в передней, с Хоком. Будь она здесь, а Хок еще где-нибудь, разговор бы велся в совсем другом ключе. Взять этого гада за ворот, хрястнуть в морду локтем, а когда он ляжет на пол, дать Рите знак, и через минуту будет известно, где находится Фрика и как ее оттуда извлечь.