— Я считал сначала, что так нужно для блага страны.

— Князь, мы не во дворце и не в Рядилище, и мы с вами взрослые люди.

— У меня были причины.

— У всех бывают причины.

Помолчали.

— Все-таки, — сказал Бук, сгорая от стыда, — мне ее жалко. Аврору.

— Это хорошо, — сказал Хок. — Жалость и милосердие кажется в родстве?

— Да, близком. Меня беспокоит ее судьба.

Хок помолчал, подумал, и сказал:

— Ладно. Мы в предстоящем нам деле союзники, потому я вам, пожалуй, доверюсь. Обещайте не использовать то, что я вам скажу, в своих целях. Я, правда, не представляю себе, каким образом вы можете это использовать, но особам царственным всегда предоставляются случаи на которые мы, простые смертные, никогда не рассчитываем.

— Обещаю, — сказал Бук.

Хок долго молчал. Бук ждал.

— Аврора, — сказал Хок, — родом из мещан. Девушка как девушка, но однажды одному вельможе вдруг взбрело в голову в нее влюбиться. Он стал ее богато одаривать, поселил в специально для нее купленный дом, и даже стал платить за учение ее брата, который как раз постигал в то время премудрости военного ремесла. Брат не возражал. Но случилось так, что мы с Фалконом составили очередной заговор против Фалкона, и к этому заговору подключили этого самого вельможу. И Фалкон написал приказ об его, вельможи, аресте, а подписали его вы лично, как всегда неглядя. Я арестовал вельможу, и его колесовали. К тому времени родители девушки отреклись от нее и куда-то уехали. Возможно, они решили, что им необходим в связи с потрясениями некоторый отдых. И она и ее брат остались без средств. Не сразу — поскольку вельможа был щедр и одаривал ее не только средствами существования, но также бижутерией, которая всегда в ходу, но — постепенно. Из особняка пришлось выехать. Девушка работала прачкой, белошвейкой, и так далее, а брат ее продолжал учебу. Оба они горели, естественно, жаждой мести. Но жажда мести и стабильность дохода редко сочетаются. Наступил момент, когда у девушки не осталось ни заработков, ни денег. И тогда она встала под фонарь. Где я ее и обнаружил. Было это пять лет назад.

Хок замолчал и прислушался. Бук забеспокоился, увидев, как бывший глава охраны пригибается, поднимает арбалет и, придавив вожжи ногой, заряжает его.

— Не беспокойтесь, это на всякий случай, — заверил Хок. — У меня всегда подозрительность усиливается, когда я не выспался. Да. Девушка обо всем рассказала брату своему. Посовещавшись, они решили, что так даже лучше. Простое убийство их не устраивало. Виновником всех бед считали меня, и оба хотели видеть меня на колесе, истекающим кровью под ломом палача. Я, кстати говоря, вскоре об этом узнал.