— Нет, не все равно! Отвечай, дура! Кого!

Редо хлопнул Бранта ладонью по затылку. Брант выпустил горло служанки и лихо развернулся, хватаясь за меч. Редо спокойно смотрел на него.

— Ревность есть самое неприглядное из всех обыденных чувств, — сказал он.

— Даже Создатель ревнив, — тихо и яростно сказал Брант. — Так сказано.

— Сказано, да не так, — ответил Редо.

— Это не ревность. Это, милейший Редо, возмущение.

— Ах, да, правда? — холодно осведомился Редо. — Что ж, вы слегка запоздали. Вам следовало присоединиться к обсуждавшим поведение Великой Княгини до того, как в этом городе сменилась власть. У вас было много единомышленников. Сейчас они поутихли. Тем не менее, я уверен, что если вы расскажете в какой-нибудь таверне о своей жертвенности и великодушии, и о черной неблагодарности со стороны возлюбленной, вас с удовольствием выслушают и даже посочувствуют вам. Не настолько, конечно, посочувствуют, чтобы дать вам денег взаймы или, скажем, рискнуть ради вас собственной репутацией, но на минимальное сочувствие вы можете рассчитывать. Более того, поскольку в этой вашей любовной истории замешано известное лицо, обсуждать историю будет весь город. Будут обсуждаться умственные, духовные, и особенно физические качества вашей возлюбленной, будут произноситься фразы вроде «А ведь не скажешь, что она особенно привлекательна, тощая такая, малогрудая, я б с такой спать не стал», а так же, «с женщинами спала» — все это уже было, будет опять. Опять какой-нибудь художник, вместо того, чтобы заниматься делом, используя данный ему Создателем талант, примется рисовать карикатуры…

— Все, хватит, — сказал Брант. — Я понял.

— Плохо поняли, — сказал Редо. — Вам не мешало бы извиниться перед этой женщиной, пришедшей сюда по доброй воле.

— Совесть бабу замучила, — сказал Брант.

— Не смейте! — сказал Редо.

— Святой отец, напоминаю вам, что…

— Ого! — сказал Редо. — …что я должен быть вам благодарен за все, что вы сделали для меня и для Храма. Что ж. Я — неблагодарная свинья. Гоните меня в шею.

— Я не это хотел сказать.

— Понимаю. Вы хотели напомнить мне, что иногда бываете бескорыстны и великодушны.

— А разве нет?

— Но ваше бескорыстие тем не менее на моей памяти вы оценили в три тысячи золотых.

— При чем здесь…

— Правда, купец заплатил бы вам гораздо больше. А уж сколько действительно заплатил вам Фалкон…

— Перестаньте ворчать! — крикнул Брант.