После ужина служанка подала горячую журбу и несколько атасов на блюде, качество которых оставляло желать лучшего. Фрика к ним даже не притронулась, но свою кружку журбы, как и Шила, выпила до дна — от острой пищи очень хотелось пить. Шила, морщась и ругаясь последними словами, съела один за другим все атасы. Еды ей здесь явно не хватало, и очень раздражало отсутствие вина. Служанка излишне суетилась, убирая со стола и подливая в кружки.

В проем открытой двери заглянул охранник с озабоченным лицом но, увидев Шилу, подмигнул ей. Фрика подняла брови. Что еще за подмигивания? Она посмотрела на дочь, у которой был такой невинный вид, что сомнений не осталось — пока она, Фрика, дремала в спальне, между этими двумя что-то произошло. Эка потаскуха у меня дочка, подумала Фрика. Ну я ей сегодня задам, когда все уйдут.

Она почувствовала легкое недомогание. Глаза слипались. Слишком много переживаний, и вообще, когда хочешь, чтобы кошмар кончился, стараешься больше спать. Так уж мы устроены.

— Я пойду вздремну, — сказала она и встала.

Ее качнуло. Выровнявшись, она ушла почти твердым шагом в спальню.

Охранник собрался было податься в гостиную, но был остановлен и отодвинут. Вместо него в гостиную вошел Фалкон. Служанка тотчас ринулась к нему. Некоторое время они говорили по-артански, а потом она вышла и прикрыла дверь, а Фалкон сел к столу напротив Шилы.

— А где же ваша матушка? — спросил он, не здороваясь.

— Ей захотелось прилечь, — сказала Шила.

— Хорошо, тогда я поговорю с вами. Так даже лучше. У вас ведь наверняка есть какие-то вопросы, на которые с предельной точностью могу ответить только я. Задавайте их.

Помолчали.

— Почему нас здесь держат? — спросила Шила.

— Это вопрос государственной важности, — сказал Фалкон тусклым голосом. — Вас оберегают от общественного возмущения. Я знаю, что ни ваша матушка, ни вы ни в чем не виновны. Но этого пока не знает наша публика, и нам в данный момент это выгодно. Народу всегда нужен кто-нибудь, на кого можно безнаказанно излить накопившуюся злобу. Легче всего ее изливать на отсутствующих. Как только ситуация нормализуется, мы сразу же восстановим доброе имя вашей матушки, и ваше тоже.

— Почему вы все время врете? — спросила Шила.

— Это одна из моих обязанностей, — серьезно объяснил Фалкон. — Я политик, а политики врут.

— Вы обманываете народ.

— Народ хочет, чтобы его обманывали. Если бы он хотел, чтобы ему говорили правду, ему бы не понадобились ни полиция, ни войско, ни государственные границы.

— Что вам от нас нужно?

— От кого — от нас?

— От меня и моей матери.