— Через сколько мы доберемся до этих катакомб? — спросил Кира у старика.

— Час. — ответил тот, снова хихикнув.

— Вы бы тоже согрелись. — посоветовала Эрика, протянув двоим никсам флягу с зельем.

— Не надо. — отмахнулся кузнец. — Попробовал я уже вашего вина. Согревает оно, конечно, будь здоров, но вкус отвратительный. Я уж лучше по старинке. — он показал флягу с северным вином.

Это было особое пойло, в честь которого и был назван город Поларвейн. Оно считалось самым крепким напитком в империи. Его пили лишь в лютые морозы чтобы согреться. Хотя, по большей части, его нужно было растирать по телу. Принимать внутрь решались лишь самые отчаянные, коими и были все жители севера.

— О-о-о-ох! — выдохнул кузнец, отлепившись от своей фляги. — Не пожалела Герти самогона! Хорошо-о-о-о-о!

— А ну дай! — воскликнул Кира, отнимая у никса флагу. — Согреваться будешь, когда мы доедем.

Старик же так и вовсе ничего не пил. Вытащив из кармана горсть красных ягод, он стал рассасывать их своим беззубым ртом.

— М-м? — промычал он, протянув Эрике засохшую ладонь с ягодами.

— Что это? — спросила Эрика, беря одну ягодку. — Вроде похоже на клюкву.

— Огнеклюква. — проговорил старик. — Хорошо, хи-хи-хи-хи, согревает.

— Огнеклюква? — подняла брови Эрика. — Первый раз о такой слышу.

— Подожди! — воскликнул Кира, увидев, как Эрика поднесла ягоду ко рту. В один миг он выхватил ягоду из ее рук. — Сначала я.

— Но с ним же ничего не произошло. — насупившись проворчала Эрика, бросив взгляд на старика. — Значит они безопасные.

— Это ничего не значит. — сказал Кира и отправил ягоду в рот.

Вмиг его рот наполнился жаром. В него будто засунули раскаленный уголь. Боль была не сильная, но ощущения все равно были неприятные.

— Не ешь. — прохрипел Кира, выплевывая ягоду. В это же время старик опять зашелся хриплым смехом.

— Ублюдок! — воскликнул Адо, вставая с места и прислоняя к горлу старика свою трость. — Хотел навредить госпоже?!

— Не надо, Адо! — засуетилась Эрика. — Он же не нарочно. Наверное, он уже привык к этим ягодам.

Отпустив все еще хохочущего старика, Адо вернулся на место.