– Задержи дыхание! – кричит Лукасинью. Изолента. Изолента! Тот дополнительный рулон, который Луна напечатала, потому что он настоял, и взяла с собой. Тот, который мог им понадобиться – и понадобился. Где он, где он, где? Лукасинью закрывает глаза, представляет себе рулон в руке Луны. Куда она могла его засунуть? В карман на левом бедре скафандра. – Я сейчас, сейчас!

«У Луны осталось 3 % воздуха».

– Заткнись нахрен, Цзиньцзи! – рычит Лукасинью. Он выхватывает рулон изоленты из кармана, отрывает кончик, обворачивает ею коленный сустав. От его пальцев летит пыль: предательская, абразивная лунная пыль. Он обматывает сочленение, пока лента не заканчивается. – Сколько у нее осталось, Цзиньцзи?

«Я думал, ты велел мне заткнуться нахрен», – говорит фамильяр.

– Ответь, а потом заткнись нахрен.

«Внутреннее давление стабилизировалось. Однако Луне не хватит кислорода, чтобы достичь Жуан-ди-Деуса».

– Покажи мне, как передать ей кислород, – кричит Лукасинью.

По всему скафандру Луны – графические обозначения.

– Ты в порядке? – спрашивает Лукасинью, подключая шланг питания из своего ранца к ранцу Луны. – Скажи что-нибудь.

Тишина.

– Луна?

– Лукасинью, ты можешь взять меня за руку? – Голос тихий и испуганный, но это голос Луны, и дышит она полной грудью.

– Конечно. – Он вкладывает руку в перчатке в латную рукавицу жесткого скафандра. – Цзиньцзи, ей хватит?

«Лукасинью, у меня плохие новости. Вам двоим не хватит кислорода, чтобы добраться до Жуан-ди-Деуса».

– Можешь идти, Луна? – Жесткий скафандр слегка вздрагивает. – Ты опять кивнула?

– Ага.

– Тогда пойдем. Это недалеко.

Взявшись за руки, они идут по черному стеклу, ступая по звездам.

«Ты слышал, что я сказал, Лукасинью?»

– Я слышал, что ты сказал, – говорит Лукасинью. У жесткого скафандра шаг на полметра длиннее, чем у него. Он наполовину бежит по стеклянным землям. Мышцы ноют; в ногах не осталось силы. Он больше всего на свете хочет лечь на черное стекло и укрыться звездами с головой. – Мы идем, потому что должны идти. Какие у меня варианты?