Дети выбрались из лагуны на пляж. Двое или трое бросились к его хижине и принялись раскачиваться на шестах, распевая какую-то бессмыслицу. Хижина затряслась; пронзительные крики детей действовали Инге на нервы. Он раздраженно прикрикнул на них. Дети сразу замолчали – изумленно и почтительно – и припустили прочь, оглядываясь через плечо.

Инга нахмурился. Сегодня он уже второй раз чувствовал недовольство собой. Продолжая вести себя таким образом, он приобрел бы незавидную репутацию. Что на него нашло? Ведь он был тот же Инга, что и вчера… Не считая того обстоятельства, что с тех пор прошли сутки, и он стал на сутки старше.

Он вышел на крыльцо хижины и потянулся в солнечных лучах. Справа и слева среди деревьев можно было видеть сорок или пятьдесят таких же хижин, как у него. Впереди простиралась сверкающая под солнцем голубая лагуна. Инга спрыгнул на землю, прошелся к лагуне, поплавал и нырнул как можно глубже – к мерцающим камешкам, кораллам и водорослям, покрывающим дно. Вынырнув, он почувствовал себя довольным и безмятежным – снова самим собой, Рона-та-Ингой, таким, каким он был всегда, таким, каким он останется навсегда!

Сидя на корточках у крыльца, он позавтракал фруктами и холодной печеной рыбой, оставшейся после вчерашнего пиршества, размышляя о предстоящем дне. У него не было никаких неотложных дел, никаких обязанностей, никаких неудовлетворенных потребностей. Он мог присоединиться к шайке молодых людей, направлявшихся в лес, чтобы поймать в силки – если повезет – нескольких куропаток. Он мог сделать красивую брошь для Маи-Мио из резной раковины и ореха гоаны. Он мог просто развлекаться и сплетничать; он мог рыбачить. Инга поднялся на ноги. Он решил рыбачить. Прогулявшись по берегу к своему каноэ, он проверил рыбацкие снасти, столкнул каноэ в воду и проплыл по лагуне, работая веслом, к пролому в рифе. Как всегда, ветер дул с востока. Покинув лагуну, Инга бросил быстрый взгляд – почти что украдкой – в западном направлении, после чего пригнулся против ветра и стал грести на восток.

Уже через час он поймал шесть крупных рыб и позволил ветру отнести каноэ обратно к пролому в рифе, служившему входом в лагуну. Когда он вернулся, все плескались в лагуне: девушки, юноши, дети. Маи-Мио подплыла к каноэ и широко улыбнулась ему, положив локти на борт – капли воды блестели у нее на щеках: «Рона-та-Инга! Ты поймал рыбу? Или я принесла тебе неудачу?»

«Смотри сама».

Она заглянула в каноэ: «Пять – нет, шесть! И все – жирные тарпоны! Значит, я приношу удачу! Можно, я буду спать у тебя в хижине почаще?»