– Язвы Господни! – Тыковка аж подпрыгнул, топая по палубе каблуками сапог. – Его стрелы вроде как огибают!

– Колдует, сука! – согласился пан Войцек, знакомый с уловками чародеев не понаслышке. Даже не слишком опытный Радовит мог выделывать и не такие штуки. Чего же ожидать от Мржека, которому самое малое лет восемьдесят, а то и сто? – Дай мне самострел!

Ендрек сунул ему в руки заряженный арбалет, сам схватил другой, принялся натягивать витой шнур тетивы.

Грай подбежал к борту, припал на одно колено, некстати поминая Хватаново: «Дрын мне в коленку!» И вдруг нелепо подпрыгнул, дернулся всем телом, упал навзничь, отбрасывая самострел.

Не помня себя, медикус бросился к раненому. Марая штаны, последние два аршина проехал по палубе, подхватил голову порубежника, приподнял, осторожно поддерживая.

Граненый штырь торчал у Грая из груди на ладонь ниже левой ключицы. Ушел почти весь. И то верно – что бельту жупан, когда он кольчугу запросто прошивает?

Но порубежник еще жил. Застонал. Приоткрыл глаза.

– Ты как? – Глупее вопроса трудно придумать, но Ендрек ляпнул первое, что пришло ему на ум.

– Ху… до… – выдохнул Грай. На губах его запузырилась кровь. Так и есть, легкое пробито. Не жилец.

– Ты погоди, я тебя перевяжу… Подлатаем…

– Не… на… до…

Похоже, опытный воин прекрасно осознавал тяжесть своей раны.

– Как не надо? Надо!

Грай поманил пальцем, чтоб студиозус наклонился поближе. Прошептал ему в ухо:

– Мать в Богорадовке… Передай как…

Он не договорил. Сипло втянул воздух через сжатые зубы и, выдувая кровь, выдохнул. Замер.

Ендрек украдкой смахнул рукавом набежавшие слезы. Не солидно как-то – все сражаются, а он ревет над мертвым, как девка. Поднял голову.

«Ласточка» уже довершила разворот и теперь стремительно удалялась, обратясь к драгунам кормой. Но даже такая короткая стычка причинила огромный ущерб. Ярош, Грай, человек восемь плотогонов – и это только на первый взгляд. Да! Внук Авцея свешивался неподвижно из «вороньего гнезда», рука его болталась как плеть.

– Врешь, не возьмешь! – Капитан подпрыгнул, выглядывая из-за могучего плеча Лексы, и скрутил пальцами неприличный знак в сторону войска пана Переступы. Великан шинкарь посмотрел на него с добродушным снисхождением, словно на больного ребенка. Он по-прежнему крепко сжимал весло-правило, несмотря на сбегающую из рассеченной щеки на бороду струйку крови.

Драгуны на берегу продолжали обстреливать корабль, ловко перезаряжая арбалеты без всяких «козьих ножек». Просто упирались носком сапога в кованое стремечко, прикрепленное ниже дуги, и рывком корпуса взводили тетиву. Не меньше полудюжины коней скакали без седоков. Темно-буланый скакун Мржека бил ногами, издыхая неподалеку от спешившегося хозяина. Чей-то выстрел – то ли Гапея, то ли пана Войцека – достиг-таки колдуна, но пришелся в грудь ни в чем не повинному животному.