Утром отправились в глубь острова. Терциела оставили, закутав в кожаное покрывало и обложив с боков зелеными пахучими ветками для сохранения тепла. Он не возражал. Вообще жрец вел себя тише воды, ниже травы. Очевидно, тяготился беспомощным положением.

Все мы – и я, и Гелка, и Мак Кехта – прекрасно помнили тот сон, который предшествовал появлению у нашего костра бэньши. Помнили далекий рассвет, пение жрецов фир-болг, и ярость атаки перворожденных, упоение кровавой схваткой, а затем бег по извилистой тропинке между пестрыми валунами, прыжки с уступа на уступ, лодки, вытащенные на берег, дальнейший путь через Озеро, гибель спутников…

Вот и капище.

Тщательно отшлифованные гранитные монолиты, установленные стоймя, по кругу. Дюжина играющих блестками слюды серовато-розовых камней. Можно не пересчитывать. В центре очерченного камнями круга – низкий и плоский алтарь. Такой же гранитный валун, как и остальные, но больше похожий на гриб. Приземистый, каменный гриб. Верхняя плоскость отполирована до блеска. Даже в пасмурный день солнечные лучи отражались от нее, играя бликами.

Рядом с алтарем белели отмытые дождями, обклеванные птицами и объеденные зверюшками, обесцвеченные солнцем, ветром и бессчетными годами кости. Все, что осталось от убитых жрецов фир-болг. Или злобных болгов, как сказала бы Мак Кехта еще пару месяцев тому назад. Сейчас она только вздохнула и отвела глаза, перешагивая через неестественно огромную по нашим меркам грудную клетку. Между ребер я заметил потускневший, но, на удивление, вовсе не изъеденный ржавчиной наконечник. Для стрелы великоват, значит – дротик.

Мы замерли вокруг алтаря. Гелка по правую от меня руку, а сида – по левую.

– Доставай его, Эшт, – тихо проговорила феанни.

Да, она здорово изменилась со времени нашей первой встречи. Меньше стало в глазах ненависти и фанатизма, больше мудрости и понимания. И хотя гордая посадка головы не изменила Мак Кехте, исчезло присущее ей ранее высокомерие и презрительная снисходительность к любому живому существу, которому не посчастливилось иметь острые уши и дар бессмертия. Теперь их сменило спокойное достоинство, очень напоминавшее мне погибшего в стуканцовых ходах старика-телохранителя. Видно, не только мечи получила феанни в наследство от Этлена.

Я распустил завязки на запрятанной под плащом маленькой сумочке. Вытащил артефакт и поднял над алтарем, удерживая на раскрытой ладони.

М’акэн Н’арт.

Пята Силы, если перевести со старшей речи на человеческий язык.

Невзрачная деревяшка. Древняя даже на первый взгляд. Потемневшая, полная глубоких коричневых оттенков в бороздках и впадинах. Медовая, восковая, янтарная на бугорках и выступах.