Пострадавших среди юнкеров было на удивление немного. Четверо погибли и с десяток получили ранения, да и то тяжелых оказалось лишь двое.

В данный момент Ольга была занята перевязкой молоденького толстощекого прапорщика, который вместе с приятелем пришел в школу сегодня вечером, как он выразился, по совету незнакомого переодетого офицера.

Таких пришлых офицеров в школе насчитывалось около дюжины. Постепенно накалявшаяся обстановка заставила кого-то искать спасения под прикрытием последней организованной силы, кого-то же – явиться сюда с предложением своих услуг в наведении порядка.

С другой стороны, не было части курсовых офицеров, решивших, что в существующем бардаке ничего сделать нельзя, и потому ушедших к своим семьям.

– Ольга Васильевна, можно вас на минутку?

– Сейчас, барон. – Девушка аккуратно закончила перевязку и ободряюще улыбнулась прапорщику: – Ну, вот и все. Рана неопасная, до свадьбы заживет.

– Когда о свадьбе говорит такая прелестная сестрица, то поневоле хочется, чтобы этот день наступил поскорее, – расцвел Вагин.

Раден невольно нахмурился.

Его реакция не осталась незамеченной. Девушка деланно вздохнула и с легким осуждением качнула головой.

– Слушаю вас, барон, – едва они покинули лазарет, сказала Ольга Васильевна.

– Я, собственно, узнать: вас доставить домой или вы переночуете сегодня здесь? – Язык плохо слушался Радена, и слова давались ему с некоторым трудом.

И не очень слушалось сердце. Оно сильно колотилось в грудную клетку, не давая оставаться привычно спокойным.

– Какой дом, барон? Я остаюсь, – как нечто очевидное, ответила девушка.

– Здесь есть свои врачи, – напомнил Раден.

В принципе, решение Ольги он одобрял. Не потому, что оно было продиктовано чувством ответственности. Нет, просто школа казалась ротмистру более безопасным местом.

– У вас старомодные взгляды, барон. – Взгляд девушки ожег гусара холодным огнем. – Я не только сестра милосердия. Сегодня мне пришлось вместе со всеми стрелять, отбивать атаки. И вообще, вы забыли, что я полноправный член отряда?

– Кому стрелять, здесь есть и без вас, – вздохнул Раден.

Они вошли в свободную комнату, судя по расставленным партам, бывшую когда-то классом.

Окна были распахнуты настежь. Легкий, слегка прохладный по ночной поре воздух свободно струился с улицы, и было в нем нечто такое весеннее, невыразимое словами, что барону захотелось позабыть про кровь и смерть. Только любоваться смутно видимым во мраке чудесным лицом, слышать милый голос, ощущать рядом присутствие той, кого и вдали увидеть – непередаваемое счастье.