Безрод не слышал ни звука, лишь угадывал слова по движению губ.

– Я сейчас. – Безрод встал, пошел к выходу. У порога обернулся. – Девку я беру.

От радости Крайр взревел так, что рабыни вздрогнули.

Сивый толкнул дверь рабского загона Несчастного Греца, сразу подошел к Гарьке и кивнул, приглашая следовать за собой. Бросил рубль хозяину. Грец не удивился, только кивнул, поджав губы. Пожал плечами. Дескать, говорил же я, что купишь. Показал глазами на дверь. Забирай и уходи.

– Иди за мной, – бросил Безрод «молотобойше». Та улыбнулась.

– Если у тебя не понравится – уйду, – сразу обусловила Гарька. – Накоплю деньги и откуплюсь.

– И скатертью дорожка, – буркнул Безрод и первым вышел за дверь.

Гарька ринулась было следом, да в дверях столкнулась с Безродом, входящим обратно.

– Да, вот еще что…

Изумленно обернулся Грец, изумленно вскинули головы рабыни.

– Ты. – Сивый пальцем показал на рабыню, что давеча умоляла купить и обещалась даже ребенка родить безропотно. – Тоже пойдешь со мной.

Изумленный Грец поймал деньги за вторую рабыню и лишь горько усмехнулся. Да что же это такое! Век ему в торгашах сидеть, что ли? Так и помереть – не с мечом в руке, а с деньгами? Тьфу, доля-шутница, что ни делай, так и липнет золото к рукам!

Безрод оставил вторую рабыню во дворе, а сам прошел с Гарькой в загон Крайра. – Я беру эту, – отсчитывая мелкое серебро, повторил Сивый и кивнул на избитую полонянку, лежащую посереди сарая. – Полцены. Так?

И не успел донельзя довольный Крайр кивнуть, как от двери прозвучал низкий голос, истекающий язвительной желчью:

– Я дам полную цену!

Безрод вскинул голову, прищурился и поджал губы. Утрешний тулук стоял в дверях, деловито расстегивал поясной мешок и кривил в усмешке губы. Крайр плотоядно сглотнул. Вот это удача! Не надеялся сбыть эту волчицу даже за самый завалящий рублик, а тут, глядишь, если повезет, так и полную цену можно взять! Тут уж кто кого. Оба с ума сошли, не иначе!

Безрод просветлел лицом. Растянул губы в ухмылке. Так вот отчего тулук встал еще затемно! Все покоя не дает давешнее побоище в драчной избе! Раненую гордость, будто солью присыпали, – видать, саднило всю ночь, спать не давало. Не спал, ворочался. Болит душа за поруганную тулучью честь.

Безрод ухмыльнулся и кивнул. Дескать, продолжай.