— Быть того не может! — восхитился мальчишка. — А разве лучше бывает?
— Очень скоро ты лично в этом убедишься, — посулил Шарц.
«Ох и будет мне с этим учеником!»
* * *
— Я нашел! — воскликнул совсем юный студент-алхимик, отрываясь от своих колб и пробирок. — Сэр Хьюго, смотрите, я нашел!!!
И столько искреннего восхищения было в этом истошном вопле, что Шарц мигом подскочил к нему.
— Смотрите, наставник, — торопливо бормотал тот, тыча в самый нос означенного наставника то пробирку с некоей субстанцией, то обрывок пергамента, испещренный вдоль и поперек корявыми записями.
— Сейчас, коллега. Минуточку, — отозвался Шарц. — Так… что у нас здесь… ого! Но ведь это выходит, что… да быть того не может!
— Может! — сияя, словно солнышко, возразил студент. — Еще как может…
— И правда — может, — потрясенно пробормотал Шарц. — Это по-другому быть не может. И почему же я сам…
Он раз за разом вчитывался в торопливые каракули. И с каждым разом сияющая истина становилась все больше, все ярче, все несомненнее. Вновь ему привиделась оскаленная морда смерти — и Шарц радостно ухмыльнулся ей в ответ:
«Ну что, гадина? Вот и еще одну дорожку тебе перекрыли! Ведь перекрыли же! Ни щелочки не оставили!»
Шарц смотрел на обрывок пергамента, а видел ту самую отравленную книгу, из-за которой столько всего случилось, вот только виделась она теперь по-другому, побежденная, она распахнулась ладонями, и на этих отравленных ладонях лежала жизнь. Жизнь, спасенная смертью.
— Так, говорите, не больше девяти унций, коллега? — спросил Шарц.
— Не больше, — кивнул студент.
— Девять унций смерти… — задумчиво пробормотал Шарц. — Девять унций смерти, спасающих чью-то жизнь… знаете,
— Как… как вы меня назвали, наставник? — ошалело выдохнул студент.
— А что? Разве я ошибся? — ухмыльнулся Шарц. — Ну, разве что самую малость, коллега. Я — не я, если в самое ближайшее время эта ошибка не будет исправлена!