— Где я?

— Амариллис? Ты проснулась… — он провел свободной рукой по лицу, стирая усталость и страх, попытался улыбнуться. — Ты в доме моего друга, Сыча. Его жена вылечит тебя… нет, прошу тебя, лежи спокойно.

— А у тебя глаза действительно в темноте светятся, или мне показалось? — от этого неожиданого вопроса, заданного к тому же с неподдельным любопытством, эльф опешил.

— Что? Глаза?… нет, не всегда, все зависит от темноты. Прошу тебя, не двигайся, — и он придержал привставшую было Амариллис за плечо. Она послушно опустила голову на подушку и, протянув тонкую руку, несмело прикоснулась к плечу эльфа.

— Надо же… ты все-таки поквитался со мной… — и, видя его недоумение, девушка пояснила — ну как же, тогда ты в воду свалился, а я над этим и посмеялась… над чем, спрашивается?.. А вот пришел и мой черед свалиться, и надо мной потешились… а ты опять подставил плечо.

В эту минуту в комнату вошла Сова. Увидев разговаривающую Амариллис, она растерянно остановилась, потом немедленно прогнала Хэлдара, чтобы осмотреть и обо всем расспросить девушку. В эту ночь обитатели дома впервые уснули спокойно, ибо Сова с удивлением и радостью убедилась, что хотя за жизнь ее подопечной еще придется поспорить с незваной гостьей, но теперь в этом споре будет звучать голос самой Амариллис.

Спор продлился еще четыре долгих недели. Трижды к девушке возвращалась лихорадка, трепля ее тело своими сухими, обжигающе горячими пальцами, щипая ее за щеки и оставляя на них воспаленные красные пятна; Сове долго не удавалось остановить ставшее опасным кровотечение — в конце концов, на свой страх и риск она отважилась использовать сильное кровоостанавливающее средство, созданное эльфийскими медикусами, и, как оказалось, вполне успешно; иногда давали о себе знать последствия отравления: Амариллис засыпала более чем на сутки, а во сне плакала, кричала, разговаривала с кем-то… разбудить ее мог только Хэлдар. Однако незваная гостья всегда с уважением относилась к достойным противникам и поэтому на исходе июня она покинула дом Сыча.

День, когда Сова впервые разрешила своей подопечной покинуть постель и выйти в сад, был безветрен и тих; начавшийся июль спешил наверстать упущенное холодной весной и скупым июнем, работал, не покладая рук и не отвлекаясь на развлечения. Амариллис, уже одевшись — пока не без помощи брауни — попросила у жены Сыча зеркало, она долго смотрела на себя, потом усмехнулась и сказала:

— Надо же… как с гуся вода. Я-то думала, что по крайней мере поседею, или в лице что-нибудь этакое появится. А тут на тебе — все та же бесстыжая девчонка… хоть завтра снова в пляс пускайся.