— Не горячись. — Хэлдар подошел к другу; оседланный Искрень уже ждал эльфа у крыльца. — Совушка, что скажешь?

— Скажу, что она почти здорова… телесно. Еще месяц, и хоть снова на сцену. Но что у нее в душе творится… ох, и подумать страшно. Ты прав, Сыч, жить она не хочет. Но вовсе не из-за того, что неблагодарна. Она не может простить — ни себя, ни тех… ни нас. Хэлдар, мне жаль, но пока ты здесь, она не поправится. Она боится тебя.

Хэлдар ничего не ответил, только согласно кивнул головой; на прощание он расцеловал Сову, крепко стиснул руку Сыча… тот, в свой черед, сжал друга в своих медвежьих объятиях; и они расстались.

Глава семнадцатая. Линьяж

Глава семнадцатая. Линьяж

— Господин Арчеш, право, не стоит так волноваться… — вдова умильно улыбалась, заглядывая в глаза всерьез обеспокоенного старика. — Девочка она сильная, выносливая. Другие криком кричат, слезами заливаются, а она знай ходит себе да пританцовывает. Она справится… а если вы будете так переживать, я заставлю вас выпить успокоительного! — и она шутливо погрозила пальцем. Шутка ее, впрочем, не имела даже тени успеха; Арчеш мрачно посмотрел на нее и продолжил мерять шагами гостиную.

— Сильная, говоришь… — наконец, старик прервал молчание. — может быть, и так. Но я все же предпочел бы видеть рядом с нею хорошего врача. Или хотя бы знающую повивальную бабку. Клеми, — обратился он к экономке, — помнится, ты говорила, что в Озерках есть такая?

— Как же… — заторопилась с ответом женщина — есть. Сестра моя старшая, она еще в школе обучалась… Господин Арчеш, позовите ее!

— М-да… а ну их, обычаи эти! — старик решительно повернулся к экономке. — Вели повозку запрячь. Я сам за ней поеду… так вернее будет, — добавил он, покосившись на вдову.

Когда Арчеш Мираваль уже защелкивал под подбородком резную фибулу теплого плаща, к нему подбежала вдовица, держа в руках бокал подогретого вина с пряностями, которое она делала действительно мастерски (только за это Арчеш и терпел ее в своем доме) и протянула его старику.

— Подкрепитесь перед дорогой, холодно-то как! — ароматный парок вился над бокалом, приятно щекоча ноздри. В открытую слугой дверь ворвался ветер — холодный, пронизывающий до костей, вдохновляющий разве что на выпивку, но уж никак не на прогулку. Арчеш машинально протянул руку, хлебнул разок, другой… закашлялся и выпил все до дна.

— Благодарствую… — и он решительно вышел из теплого дома в сизый вечер; вскоре послышался удаляющийся перестук копыт.

В доме было тихо. В отсутствие Арчеша никто не смел и близко подойти к покоям роженицы, слуги перешептывались по углам, домочадцы разбрелись кто куда. Потрескивали в камине дрова, за окнами сгущалась тьма. От внезапно раздавшегося треска все вздрогнули — это раскололось в огне полено, и вдруг в ночи вновь раздалось цоканье подков о мерзлую землю. Через несколько минут в дом вошел слуга.