Хлоя, мачеха Кнопки, в очередной раз промчалась мимо с заготовками фейерверков. Кнопка попыталась притвориться, что ее здесь нет, но ее все равно заметили.

– Иди спать, – велела мачеха.

– Но ма-аам…

– Без возражений!

– Ма-аа… – Кнопка знала, когда можно спорить с мачехой, а когда это чревато. Она встала, сглатывая слезы, и попалась под ноги старику Науму, едва успела подхватить оброненную им склянку.

– Молодца, войская реакция, – буркнул Наум, принимая склянку. – Чего стоишь, мелкая, помогай!

– Эрика наказана, – сообщила Хлоя.

– Нам сейчас нужны все руки, – сказал Наум.

– Дед! – Мачеха смерила старшину цеха свирепым взглядом. – Напомнить тебе, что было в последний раз, когда Эрика смешала не то не с тем?

Наум замер, словно молнией пораженный.

– Ну конечно! – пробормотал он, дергая себя за куцую обожженную реактивами бороду. Подхватил неродную правнучку под мышки и усадил на бочонок с порохом. – Ну-ка, еще раз, мелкая – что и с чем ты тогда смешала?

* * *

Шанка проворно вскарабкалась в дом-на-дереве и уселась у входа, свесив ноги вниз. Дети расселись у нее за спиной, прикончили прихваченную с собой снедь. Мона села рядом с Шанкой.

– Кхгм!

Шанка вздрогнула, едва не вывалилась наружу.

– Мы с ним всегда были неразлучны, – странным высоким голосом заговорила она. – И делали все всегда вместе…

Мона неловко пошевелилась, открыла рот, собираясь сказать, что когда люди взрослеют, они меняются.

– Теперь его позвали куда-то без меня, – продолжала Шанка. – Почему?

Огневке вдруг стало холодно. Она поняла.

– Вы одинаковые, – прошептала она не то, что хотела.