– О, женщины…

В носу засвербило, видимо, перец успел добраться и сюда. Маг оглушительно чихнул.

– Ах, он очнулся, хвала Родителю! – воскликнула Зета. – Шаманчик, дорогой, как ты себя чувствуешь?

– Бывало и лучше, дорогая.

– Этот Аль Мавир перехитрил тебя, как ты мог такое допустить?! Ты же лучший маг на Радэоне, уж я-то знаю. Ты просто поддался, так? Хотел заставить нас поволноваться? Тебе это удалось, негодник! Ой, кто-то идет.

Скрипнула дверь, в комнату вошел Аль Мавир. С глазами Шамана творилось что-то странное – он видел учителя, словно сквозь мутную пленку.

– Ну, как ты? – В голосе Аль Мавира звучало глубокое сочувствие.

– Нормально. Что со мной произошло?

– Ты молод и горяч, а маг должен сохранять контроль в любой ситуации. Я наложил на тебя запирающее заклинание еще в первую ночь в магистрате – простая предосторожность. Когда ты сотворил чару, пламя начало пожирать тебя изнутри. Сожалею, что дошло до этого.

– Я виноват, – сказал Шаман после долгого молчания. – Простите, учитель, теперь я все вспомнил. Но и вы должны понять меня.

– Конечно, мой мальчик. Я не сержусь. Отдыхай, ты должен набираться сил. Я смог потушить пламя, но внутренние ожоги будут беспокоить тебя некоторое время.

– Ерунда, я быстро их вылечу. Лучше скажите, сколько я провалялся? Война началась?

– Ты пребывал в коме три дня, я даже удивился и обрадовался, что так не долго. Армия демона в нескольких переходах от перевала. Войска наготове, скоро мы проверим, на что способен Каргул.

– Поверьте, на многое. Помогите мне подняться. Не беспокойтесь, я в порядке.

– Хорошо, вот так. Посиди пока, я принесу поесть. Голоден?

– Не то слово, быка бы сожрал.

– Хм, быка не обещаю, но питательную похлебку с травами обеспечу.

Аль Мавир вышел. Зета разразилась гневной тирадой по поводу мнимой заботливости некоторых учителей, Бурун успокаивал девушку. Шаман улыбнулся: а у нас все по-старому. Друзья с ним, сам потрепан немного, но это пустяки, сейчас вылечим. Он кликнул. Кругом закружилась серая метель. Силы небесные, что это?! Он больше не видит эйнджестика, второе зрение пропало!

Шаман вновь и вновь пытался пробиться сквозь грязный снег, залепивший глаза. Без толку. Его затошнило, брызнули слезы. «Лучше бы я лишился руки или ноги, – подумал Шаман. – Ну зачем я сорвался на учителя, он ведь желает мне только добра?! Это кара за гордыню…» Потребовалось огромное усилие воли, чтобы вновь не провалиться в забытье.

Вошел Аль Мавир, неся блюдо с дымящейся похлебкой.