Мейри быстро собрала пожитки, затолкав их в выданный Карину полотняный мешок. Делис отнесла мешок в повозку, а Мейри взяла сына из колыбели и завернула еще в одно одеяльце. Потом открыла сундучок и нашла под бельем мешочек с серебром, который прятал там Карин.

Она не потрудилась закрыть дверь.

В замке Друсс костерил Река и клялся убить всякого дезертира, которого узнает в лицо.

– Опоздал ты с этим, – сказал Рек.

– Да будь ты проклят! У нас осталось меньше трех тысяч человек. Думаешь, мы долго протянем, если будем мириться с дезертирством?

– А долго ли мы протянем, если не будем с ним мириться? – огрызнулся Рек. – Так и так нам конец. Сербитар говорит, что Кания продержится два дня, Сумитос около трех, Валтери столько же, а Геддон и того меньше. Итого десять дней. Десять жалких дней! – Молодой князь, облокотившись на перила балкона над воротами, смотрел на ползущий к югу караван. – Погляди на них, Друсс! Крестьяне, пекари, купцы. Какое право мы имеем просить их умереть? Ну, падет крепость – им-то что? Не станут надиры убивать всех дренайских пекарей до единого – народ просто сменит хозяев, только и всего.

– Уж больно легко ты сдаешься, – прорычал Друсс.

– Я человек здравомыслящий. И не талдычь мне больше про свой Скельнский перевал. Я-то никуда не собираюсь.

– С тем же успехом можешь и собраться. – Друсс тяжело опустился на обитый кожей стул. – Ты уже потерял надежду.

Рек отвернулся от окна, глаза его горели.

– Ну что вы за народ такой, воины? Добро бы вы еще изъяснялись избитыми фразами – хуже, что вы ими и думаете. Потерял надежду, скажите на милость! Было бы что терять. Эта затея была безнадежна с самого начала – однако мы делаем то, что можем, и то, что должны. Ну, собрался молодой крестьянин домой к жене и детям. Пусть идет! Он всего-навсего проявляет здравый смысл, чего таким, как мы с тобой, не понять. О нас споют песни, а он позаботится о том, чтобы было кому их петь. Он растит – мы разрушаем. В конце концов, он хорошо исполнил свою роль – он дрался как мужчина. И это позор, что ему приходится бежать отсюда тайком.

– Так почему бы нам всех не распустить по домам? Станем с тобой рядышком на стене и попросим надиров подходить поочередно, на рыцарский манер.

Рек внезапно улыбнулся без тени раздражения и гнева.

– Я не стану с тобой спорить, Друсс. Я восхищаюсь тобой больше всех на свете – но думаю, что тут ты не прав. Налей себе вина – я сейчас вернусь.

Менее чем через час во всех частях был зачитан указ князя.

Бреган сообщил эту новость Джиладу, закусывавшему в тени госпиталя под западным утесом, в который упиралась Кания.