— Тогда к чему эти красивые слова о том, что каждый сам выбирает свой путь? — горько спросил Талеанис. — Зачем, если Дианари не позволяет мне решить самому? Для чего, когда я так или иначе вынужден попытаться его убить?

— А теперь ты недооцениваешь меня, полуэльф. Дианари не знает, в чем суть второго ограничителя, — рассмеялась эльфа. — Так что выбор за тобой. Живи спокойно, и не трогай моих родичей — и я тебя прощу. Но не дай боги ты — случайно, намеренно, своими руками или чужими — погубишь хоть кого-то из Перворожденных — конец и тебе, и твоей расе. И это будет необратимо — магия проклятия изменит саму генетику полукровок, и они не смогут иметь детей. А женщины-полуэльфы и вовсе от рождения будут стерильны. Я не знаю, сможет ли эту генетическую мутацию пережить организм уж созревшей женщины-полукровки, но если нет — мне действительно жаль Лианну.

— Ты жестока… — пробормотал Мантикора.

— В меньшей степени, чем ты, полуэльф, — Маалинни встала. — Я, по крайней мере, предоставляю тебе выбор. Ты мне подобной милости не оказал. Скажу честно, я не верю в то, что ты сможешь выполнить первое условие, и знаю, что не станешь выполнять второе. Но выбор я тебе предоставила. Прощай, полуэльф.

Эльфа исчезла. Без спецэффектов и вспышек, она просто растаяла в воздухе. И уже из ниоткуда прозвучал голос:

— Дианари сказала, что медальон можешь оставить на память, — Маалинни «забыла» упомянуть, что эльфийская богиня также говорила о том, что если полуэльф окажется в беде, он может позвать ее на помощь.

Истаяли давно последние отголоски слов эльфы, а Талеанис все так же сидел, сжав в правой руке рукоять меча, а в левой — медальон. Внутренний взор никак не желал отпустить всплывший из памяти образ темноволосой богини, ее пронзительные умные глаза… Клятва рыцаря ордена Мерцающей Звезды звенела в ушах полуэльфа.

И Мантикора не придумал ничего лучше, кроме как напиться до потери сознания. Впрочем, если бы не вмешательство того, о ком Талеанис даже не догадывался, это было бы лучшим выходом.

Пробуждение было отвратительным. Собраться с силами и открыть глаза оказалось почти непосильной задачей, но с третьей или с четвертой попытки Талеанис справился. Первое, что он увидел, это толстые переплетенные бревна вместо потолка. При попытке шевельнуться, голову словно бы пронзили заточенным стальным прутом. Бревна опасно зашатались и заскрипели. Только тогда полуэльф сообразил, что это вовсе не бревна, а прутья, из которых сплетен стол. Мантикора спал за этим самым столом, положив голову на сложенные перед собой руки. Это же надо было так напиться, подумал он. Бревна!