Я списал это на действие настойки опия.

— Кстати, ты не отдал мне честь, когда вошел, — напомнил он мне, когда я встал, собираясь уйти.

Я не понял, упрекает он меня или шутит. Застыв по стойке «смирно», я четко отсалютовал ему. Он слабо рассмеялся и вяло махнул рукой в ответ.

Поплотнее запахнув куртку, я вышел на продуваемую всеми ветрами улицу. Если это предвестие зимы, мне стоит срочно заняться своим гардеробом. Унылые улицы Геттиса снова потрясли меня. Взгляд постоянно наталкивался на следы запустения. Обочины улиц заросли сорняками. На фасадах зданий облупилась краска, ставни покосились. И хотя по улицам двигались пешеходы, никто никуда не спешил. Молодой солдат в рубашке, на которой темнели засохшие пятна соуса, прошел мимо меня, уткнувшись взглядом в землю. Я задумался, всегда ли так низок боевой дух на этом посту или же стоит винить в этом плохую погоду?

Единственным исключением оказалась молодая женщина в синем платье с пышными юбками. Ветер прижимал их к ее ногам, мешая идти, и нещадно трепал полы тяжелого черного плаща. Женщина отчаянно боролась с ним, прижимая к груди корзинку с покупками и не замечая моего взгляда.

— Да провались ты! — воскликнула она, когда ветер сорвал-таки с нее плащ.

Он полетел вдоль по улице, точно искалеченный черный дрозд. Женщина погналась за ним, отчаянно прыгнула и обеими ногами приземлилась на беглеца. Пока она возилась с перепачканным плащом, я вдруг узнал ее. Эпини! Ого! Моя кузина заметно повзрослела с нашей последней встречи. Мгновением позже я понял, что ошибся. Она одевалась как женщина, а если и изменилась как-то, то заметно этого не было.

Пока я глазел на нее, в меня врезался вышедший из лавки сержант.

— Не загораживай дверь! — рявкнул он, заметил на улице Эпини и бросил на меня сердитый взгляд. — Осел! Стоишь и глазеешь на женщину, вместо того чтобы ей помочь. Прочь с дороги!

Он торопливо перешел улицу, чтобы предложить Эпини помощь. Она впихнула ему в руки тяжелую корзинку, расправила плащ на ветру и ловко завернулась в него. На спине ее осталось большое грязное пятно. Я покраснел от стыда за нее — она так глупо выглядела, благодаря сержанта за помощь.

Наверное, она почувствовала мой взгляд. Они оба оглянулись на меня, и я невольно опустил голову и отвернулся. Эпини не узнала меня. Поля солдатской шляпы скрывали лицо, а мое нынешнее тело она никогда прежде не видела. Я быстро обошел фургон и уселся на козлы. Я не знал, почему избегаю Эпини.

— Я не готов, — пробормотал я. — Еще нет. Вот немного здесь освоюсь и тогда дам им о себе знать.