— А что случилось?

Он покачал головой, склонился над тарелкой и забросил в рот новую порцию бобов.

— Не положено рассказывать, — пробурчал он с набитым ртом. — Все будет шито-крыто — как всегда.

— Что?

Он с трудом проглотил бобы и отхлебнул кофе, чтобы пища успешно провалилась дальше. Оглядевшись по сторонам, он наклонился поближе ко мне.

— А убили кого-то. Я кой-чего слышал про шлюху, офицера и каких-то солдат. Говорят, офицер положил на нее глаз, но солдаты добрались до нее первыми. Он озверел и пристрелил одного из парней. Что-то в этом роде.

— Как мерзко, — проговорил я, отстраняясь от дыхания Эбрукса.

— Жизнь вообще мерзкая штука, — согласился он и вернулся к еде.

Я последовал его примеру, и вскоре Эбрукс отодвинул от себя тарелку и ушел. Мой обед состоял из четырех ломтиков ветчины и горы тушенных бобов с сухарями. Я смаковал трапезу, хотя она того не заслуживала, пока не заметил за одним из соседних столов Хостера с парой приятелей. Они широко ухмылялись, наблюдая за тем, как я ем, но сержант смотрел на меня со спокойной неприязнью. Один из его дружков закатил глаза и что-то сказал Хостеру. Другой фыркнул в чашку с кофе, расплескав его по всему столу, так что первый откинулся назад, задыхаясь от хохота. Однако выражение лица Хостера не изменилось. Он медленно встал и направился к моему столу. Я смотрел в свою тарелку, делая вид, что не замечаю его. Только после того, как он ко мне обратился, я поднял на него глаза.

— Выглядишь усталым, Бурв. Поздно ложишься?

Мне пришлось сглотнуть, прежде чем я смог ответить.

— Нет, сержант.

— Уверен? А ты не приезжал прошлой ночью в город немного поразвлечься?

— Нет, сержант. Я всю ночь провел дома.

— В самом деле? — Он не стал ждать ответа. — Там, должно быть, очень одиноко. Когда человек все время живет один, он начинает прямо-таки мечтать о женском обществе. Разве нет?

— Наверное.

Я предположил, что он хочет выставить меня на посмешище, и старался не дать ему повода.

— Слышал последние новости, Бурв? — мягко спросил он, доверительно наклонившись ко мне. — Она выжила. Доктора считают, через несколько дней она оправится достаточно, чтобы заговорить. И тогда она расскажет, кто на нее напал. А тебя, пожалуй, ни с кем не перепутаешь.

Он обвинял меня в насилии. Возмущение боролось во мне с потрясением. С большим трудом мне удалось сохранить внешнее спокойствие.

— Вчера я всю ночь провел у себя дома, сержант. Я слышал о нападении на женщину. Это ужасно. Но я не имею к нему ни малейшего отношения.