Увидев мою улыбку, Спинк засиял. Он быстро подошел ко мне, стиснул мою руку обеими холодными как лед ладонями и затряс.

— Невар, я так рад видеть тебя живым! Все считали, что ты погиб! — Он отпустил мою руку и уселся на шаткий стул, стоящий возле очага. — Даже Ярил больше не верит, что ты жив, — продолжал он. — Она сказала, что ты обещал написать ей и ни за что не нарушил бы свое слово. Отец сообщил ей, что твоя лошадь вернулась домой без седока. Это окончательно ее убедило. Эпини пролила над тобой ведра слез. Когда я увидел тебя в лавке, я своим глазам не поверил. А когда ты отказался признать себя самому, это было так… странно! Я не знал, что и думать. Я уже собрался все рассказать Эпини, но потом решил, что прежде должен выяснить, что происходит. Так трудно выкроить хотя бы пару часов, не объясняя ей в подробностях, где я успел побывать. И вот я здесь и болтаю без умолку, в то время как хотел лишь узнать, что с тобой случилось.

Я попытался обдумать свой ответ. Когда я набрал в грудь воздуха, чтобы заговорить, Спинк вновь опередил меня. Я с удивлением смотрел на него. Наверное, этому его научила жизнь с Эпини — пользоваться каждой возможностью высказать все, что он думает, или навсегда отказаться от такой возможности.

— Конечно, мы получали твои письма из Широкой Долины. А потом их не стало, но некоторое время спустя начали приходить письма от Ярил. А потом и их не стало тоже. Мы встревожились, но вскоре получили суровое послание от твоего отца — он возвращал Эпини ее письмо к Ярил и сообщал, что никому не позволит помешать ему правильно воспитывать дочь. А Эпини всего лишь написала, что с радостью примет у себя Ярил, если той захочется на время сменить обстановку. Хотя… честно говоря, я это изрядно смягчил. Там говорилось, что, если Ярил больше не в силах терпеть жизнь под отчим кровом, она может переехать к нам. — Спинк вздохнул и покачал головой. — Боюсь, моя дорогая жена иногда бывает слишком искренней. Хотя не думаю, чтобы ты сам об этом не знал. Ее обращенные к Ярил призывы думать собственной головой задели твоего отца. Он написал, что их переписка нежелательна, что Ярил все равно не получит ее посланий, а он непременно даст знать брату о неподобающем поведении его дочери. — Спинк нахмурился и добавил: — Можешь сам представить, какую бурю это вызвало в нашем доме.

— Да, конечно, — тихо ответил я.

Мой отец по-прежнему оставался хорошим солдатом. Он безошибочно нанес удар в самую слабую точку обороны противника. Какой блестящий ход — отклонить атаку Эпини, заставив ее сражаться с собственным отцом. Я мог себе представить, как он сидит, прищурившись, курит трубку, улыбается и сам себе кивает. А сказав Ярил, что Гордец вернулся домой без меня, он лишил мою сестру надежды.