Между тем среди смерти, разложения и чумы продолжало цвести лето. Долгие ясные дни, чистое голубое небо над головой. Бабочки порхали над цветами, посаженными мной на кладбище, птицы пели на деревьях, стоящих на опушке леса. Ограда разрасталась, в тени моих маленьких деревьев пробивался кустарник.

Костлявые руки чумы не уважали ни чин, ни возраст. Мы заполнили одну траншею и начали копать вторую. Мы хоронили младенцев и стариков, хрупких девочек и могучих мужчин. В тот жаркий день привезли тело Дейла Харди. Того самого буяна, который собирался избить меня, когда Карсина выкрикивала про меня всякие мерзости. Чума быстро разобралась с ним, рассказал Эбрукс. Он недолго страдал от лихорадки и умер в первый же день, захлебнувшись собственной рвотой. Я вспомнил, как он угрожал мне, и имел повод радоваться его смерти. Но вместо этого я пожалел его, столь постыдно павшего в расцвете лет.

Уже вечерело, когда мы закончили заполнять вторую траншею. Совершенно непристойным образом это напомнило мне, как повар на отцовской кухне выкладывал слоями на блюдо разные составляющие. Только вместо мяса, соуса, картофеля и моркови мы использовали тела, негашеную известь и землю, потом снова тела, негашеную известь и землю, и так до тех пор, пока не увенчивали все это последним слоем земли.

— Будет, — решил я, когда мы привели в порядок длинный могильный холмик.

Теперь, когда все тела оказались под землей, воздух казался почти чистым.

— На сегодня довольно, парни. Завтра выроем новую траншею.

— Молю доброго бога, чтобы она оказалась последней в этом году, — предложил Кеси.

— Аминь, — поддержали его оба бывших плотника, а ныне могильщика.

— Чума скоро должна закончиться, верно? — спросил я.

— Чума закончится тогда, когда закончится, — ответил Кеси. — Дожди всегда прекращают ее. Но бывает, что она стихает и раньше. В городе ходят слухи о какой-то особенной воде, которая ее лечит. О воде из какого-то там источника, которую один западный доктор испытывает на людях. Какой-то курьер сказал, что слышал от другого курьера, будто еще до конца сезона чумы нам попытаются ее доставить, чтобы проверить, работает она или нет.

— Ты не слышал имени доктора? — спросил я, решив, что Спинк написал письмо доктору Амикасу.

Кеси пожал плечами и покачал головой. Мы забрали свои лопаты и направились к сараю с инструментами. Однако не успели мы до него дойти, как послышались звуки, которые мы так ненавидели: к кладбищу приближался очередной фургон с мертвецами.

— И что бы им не перестать умирать хотя бы на день? — печально спросил Кеси.