Из-за моей спины, мягко ступая, вышла громадная эбеново-черная пантера. Подойдя к женщине, она села подле нее. В поведении ее не было ничего рабского.

Я был напуган. Если Душелов жива, находится в этих краях и склонна вмешиваться в события, может случиться много ужасного. Она была гораздо могущественнее Длиннотени, Ревуна либо Госпожи. Однако раньше она предпочитала использовать свой дар малыми порциями, дабы досадить кому-либо или же развлечься самой.

Она подмигнула мне – и, закрутившись, словно бы растворилась в воздухе, оставив за собою лишь пронзительный хохот, перешедший в карканье белой вороны.

Форвалака, насладившись зрелищем, скрылась вдали.

И я исчез.

85

85

Над головой каркнула ворона.

Чья-то рука жестко встряхнула меня за плечо.

– В добром ли ты здравии, господин? Быть может, тебе плохо?

– Что?

Я сидел на каменных ступенях, привалившись к косяку массивной деревянной двери. По верхнему краю створки расхаживала взад-вперед белая ворона. Человек, державший меня за плечо, замахал на нее свободной рукой, разразившись грязной руганью. Был он огромен и волосат.

Времени было – около полуночи. Единственным источником света был фонарь, поставленный здоровяком на булыжники мостовой. Через улицу, над самой землей, мерцали чьи-то глаза. На миг мне показалось, что за угол, во тьму, скользнула огромная кошка.

Человек оказался одним из шадаритов-патрульных, нанятых Освободителем для поддержания порядка на ночных улицах и надзора за чужаками сомнительного происхождения.

С той стороны улицы донесся смех. Патрульный явно оплошал при исполнении обязанностей: ведь это я – свой! А она – как раз из чужаков сомнительного происхождения!

Я снова был в Таглиосе.

Запахло дымом. Фонарь?

Нет. Дымом тянуло с лестницы за моей спиной.

Я вспомнил, как уронил лампу. Вспомнил дикую мешанину мест и времен.

– Я в порядке. Просто голова закружилась.