– А вдруг он проснется сегодня ночью, в самый разгар событий? – спросил Костоправ.

– Сомневаюсь. Пока он еще глубоко упрятан.

Одноглазый полюбовался тем, как я уплетаю жареную куриную ногу, запивая сладкой водой, и ехидно заметил:

– Щенок, ты, я вижу, способен сожрать и вылакать все, что на глаза попадется.

– Ночь-то впереди длинная.

– Оставайся здесь и займись дедом, – велел мне Костоправ. – Но не пропадай там подолгу. И как только начнется, дай мне знать.

– Будет исполнено, командир.

– Одноглазый, поднапусти здесь каких-нибудь чар. Таких, чтобы отгоняли Тени, но мы могли бы приходить и уходить, ежели будет нужно.

Колдун осклабился и сдвинул набекрень свою поганую шляпу под совершенно немыслимым углом.

– У меня нет идеального амулета, командир. Я-то думал, когда припечет, потребуется, чтобы туда-сюда сновали посланцы.

– Сколько их у тебя?

– На нынешний момент ровнехонько чертова дюжина.

– И это все?

– Так ведь их трудно делать.

Конечно, ежели учесть, что это отнимает время от всяких махинаций на черном рынке. Стоило нам чуток подзадержаться на одном месте, как Одноглазый тут же начинал заниматься сомнительной коммерцией, что отвлекало его от меня. Вроде изготовления амулетов, способных сохранить наши жизни.

Я готов был биться об заклад, что у колдунишки куда больше тех тринадцати амулетов, о которых он сказал Старику. Наверняка у него понапихано их повсюду. Небось даже под стельки запрятал, чтобы, когда припечет, загонять их нуждающимся по запредельной цене.

Гадкий, паршивый старый мошенник.

Сукин сын, но зато наш. И лучше него у нас никого не было. Госпожу я нашей не считал, хоть она и числилась лейтенантом. Мне трудно было определить ее истинное место в Отряде. Уж слишком богатый у нее жизненный опыт.

– Становится поздно, – заметил Костоправ. – Не пора ли тебе наведаться в Вершину, глянуть, как там у них дела. Одноглазый, а ты схорони моих курьеров в своей норе.

– Что? Нет, так дело не пойдет. Я там только что чистоту навел…