Кобольд засопел:

— Сказано «сажа», значит, это должна быть только сажа!

— Заменять ингредиенты нельзя?

— Можно, — мрачно ответил он. Тохта растянулся на полу, изо всех своих сил пытаясь освоиться с мыслью, что ему, похоже, не миновать проводить жуткий и опасный ритуал, потому, как ни крути, Дарин прав: если их растерзают вурдалаки, амулет попадет в руки фей, в этом и сомневаться не приходилось. — Только не удивляйтесь, если вместо драконов к вам явится стая злобных нетопырей, свора голодных волколаков или еще чего похуже!

Гингема покусала дужку очков.

— Ясно. Значит, сажа…

— Может, у кого-то из ваших знакомых камин есть? — спросил Дарин.

— Узнаю.

Вдруг Дарин спохватился:

— Кафе! Кафе на Портовой, называется «Золотой якорь»! Там есть камин, я видел!

Гингема недовольно сдвинула брови.

— Знаю я этот «Золотой якорь», гм… но я туда ходить не люблю. Там официанты неприветливые, того и гляди, десертный ножик в спину воткнут…. ладно, двигаемся дальше…

Тохта, которому надоело сидеть в углу, поднялся на лапы, отряхнулся и, положив арбалет на кресло, потрусил к письменному столу. Все эти разговоры о ритуалах и драконах лишили кобольда душевного равновесия, и он ощущал настоятельную потребность успокоиться. Дома, в Лутаке, можно было славно перекусить: еда всегда действовала на Тоху успокивающе. И в норе, и в доме с синими ставнями у него было припрятано немало прекрасных «успокоительных» крыс или косточек. Здесь же, в логове Гингемы запасов у него, само собой, не было, а миска с рыбой — это, все-таки, совсем не то.

Но со вчерашнего дня Тохта открыл для себя еще одно отличное средство, которое позволяло забыть обо всех неприятностях: сочинительство. Рассказ Гингемы о книгах он тщательно обдумал со всех сторон и пришел к выводу, что ничего трудного в этом нет и что он, Тохта, просто обязан написать о своей жизни, жизни скромного менялы, ставшего волею судеб бесстрашным и отважным воином! Идея так понравилась ему, что вчера весь вечер и большую часть ночи, Тохта пыхтел над тетрадным листком, выданном ему Дарином, красным фломастером выводя крупные неровные буквы. Дописав, сложил листок вчетверо и спрятал в надежном месте: хотел утром посоветоваться с Гингемой. Пока она была занята разговором с Дарином, а как освободится, Тохта непременно прочитает ей свое жизнеописание! А пока можно и дальше написать что-нибудь.

Он стянул со стола Гингемы лист чистой бумаги, выбрал фломастер поярче и деловой походкой отправился к журнальному столику: решил поведать о своем походе в горный монастырь и героической схватке со стражами-мороками.