– Она бросила меня.

Бернис опустила глаза в пол. На ее распухшем лице застыло выражение крайней подавленности и усталости. Некоторое время они не проронили ни слова. Просто смотрели друг на друга, как люди, угодившие в ловушку.

– Ну и вид у тебя!

– заметил наконец Маршалл.

– Опухоль, по крайней мере, спадает. Теперь я похожа на лису, а?

– Скорее на енота. Я думал, ты отлеживаешься дома. Слушай, а как ты тут очутилась?

– Я только что вернулась из Бэйкера. Там тоже плохие новости.

Маршалл это предвидел.

– Вид?

– Он мертв. Его пикап съехал с дороги у моста через Джад-ривер и свалился в пропасть. Мы должны были там встретиться. Перед этим он разговаривал с Сузан Якобсон по телефону. Дело, судя по всему, было важное.

Голова Маршалла снова упала на диван, он закрыл глаза.

– Фантастика! Просто невероятно! – ему страшно хотелось умереть.

– Кевин позвонил мне после обеда, и мы договорились о встрече. Как видно, мой телефон прослушивается. Авария была подстроена, я в этом уверена. Я поспешила оттуда поскорей убраться!

Маршалл отнял руку от раны и увидел, что бумага промокла от крови. Он снова приложил ее к голове.

– Они нас доконают, Берни, – заверил Маршалл и рассказал ей все, что произошло с ним за вторую половину дня: о своей встрече с Бруммелем и его шайкой, о том, что он потерял дом, газету, Кэт, Санди – все. – И, знаешь, в довершение ко всему меня обвиняют в изнасиловании собственной дочери и любовной связи с моим репортером…

– Похоже, они разрезали тебя на мелкие кусочки? – Бернис говорила спокойно, но от страха она вся дрожала. – Что же мы можем сделать?

– Бежать отсюда, вот что мы можем сделать!

– Ты думаешь сдаться?

Маршалл снова уронил голову. Он устал.

– Пусть кто-нибудь другой продолжит эту войну. Нас предупреждали, Берни, но мы не послушались. Они меня крепко прижали. У них все наши бумаги, все наши доказательства. Хармель прострелил себе голову. Страчан убрался куда-то подальше. Вида прикончили. У меня такое чувство, что я расстаюсь с жизнью, а это собственно все, что у меня осталось.