— Готов ли ты, волею судьбы эмир нашего Клана, принести клятву на верность Великому Правителю, Сошедшему с Небес и Напитавшему Смертные Народы Своей Мудростью? — На этот раз номария надела непривычный костюм из плиссированной льняной ткани, причем заглажены в мелкую складочку были и рукава, и блуза, и воротник, и юбка — все.

— Да, готов… — Минувшие десять дней прошли для Алексея в покое и сытости. Он ел, спал, ел и снова спал, делая небольшие перерывы на то, чтобы посмотреть телевизор. Попытки протестовать против столь растительного существования решительно пресекались Леной, утверждавшей, что он накопил еще слишком мало сил. Она полагала, что для восстановления нормальной энергетики ему понадобится употребить примерно столько пищи, сколько съедает дитя за то время, пока становится взрослым. Порою Дикулин начинал в это верить и приходил в тихий ужас.

Зато эти полторы недели приглушили в его памяти напряжение схватки, бормотание умирающего, ссору с Леной. Он помнил только, что мудрость Нефелима вернула его из небытия и что он уже дал слово в знак благодарности принести Великому клятву верности.

— Запомни, смертный, — словно предупреждая, покачала головой номария. — После того как ты принесешь клятву, тебе не будет пути назад. Если ты отступишься от принятых обязанностей, твой зарок испепелит тебя еще до того, как ты успеешь нанести вред Сошедшему с Небес или его Клану. Готов ли ты принести клятву?

— Готов.

— Ты стоишь пред глазами защитников врат смерти, человек. Готов ли ты пересечь границу вечности и произнести клятву над водами Дуата?

— Готов, — в третий раз повторил Алексей.

— Откройте врата!

Бормотание женщин стало громче. Семь девушек в неприлично обыденных спортивных костюмах разобрали факелы и выстроились на второй ступени от одного сфинкса до другого.

— У тебя еще есть шанс вернуться, смертный, — в последний раз предупредила номария. — Но если ты уверен — то спускайся к водам Дуата, эмир.

Дикулин, стараясь выглядеть серьезным и возвышенным, бочком протиснулся между девушками, спустился по ступеням к тихим водам реки. В лицо дохнуло холодом. Но не приятной влажной прохладой — а застоявшимся ледяным холодом, похожим на тот, что встречает человека в погребе. Алексей поднял голову и понял, что противоположного берега Невы нет. Он исчез, растворился в темноте. И потрескивания факелов за спиной, распевов женщин и болтовни зевак тоже не слышно. Все растворилось в вязкой, обволакивающей тишине. Молодой человек подумал обернуться — и не решился.

— Это вечность, эмир. — Голос номарии походил на шепот. — Твоя клятва прозвучит в вечности и действительна будет тоже вечно.