Дверь подалась. В лицо Магдале плеснуло водой, ветер набился в нос, в рот и в уши.

Смоет… ой смоет!

Но сама уже боком, спотыкаясь, через два вдоха на третий – поползла-поползла по скользкому настилу, дернула ручку и почти кувырком влетела в рубку.

Ее никто не заметил – ни капитан Бек, ни Атилла. «Ветер, – сказал первый помощник, когда хлопнула дверь, – черт возьми, капитан, сильный ветер и волна». Что ответил капитан, Магдала не расслышала. Она затаилась в углу, под маленьким иллюминатором. Здесь буря ощущалась всем телом – каждая косточка дрожала и отзывалась на удары шторма, но рядом с капитаном и Атиллой ей было спокойнее.

Иногда «Морская птица» кренилась так сильно, что грозовое небо в иллюминаторе почти исчезало, место его занимало море, и тогда серый колышущийся отсвет разливался в полутемной рубке. Магдала не выглядывала наружу, от мешанины воды морской и воды небесной ее тошнило, но вдруг вспыхнул синий, лиловый свет – прямо в глаза, и оказалось, что Магдала смотрит сквозь залитое водой стекло.

И видит паруса посреди бури.

Они были очень страшные. Старые. Древние. Дряхлые корыта. Магдала насчитала их семь: семь оскаленных мертвых корабельных голов всплыли из грязной бурной воды.

Корабль замедлил ход. Он боялся. Злые, сердитые голоса запрыгали по рубке: «Как это – нет хода, так и сяк, перебирали же неделю назад всё!» – «Малым хотя бы! Разворачивайся! Опрокинет же!», – но Магдала это все слышала как сквозь сон, сквозь вату, а вот скрипучие голоса мертвых кораблей доносились, наоборот, очень ясно.

Покойники, понятное дело, не говорили слов. Но Магдала сжалась и обхватила голову руками и зажмурилась: эти семеро ненавидели «Морскую птицу».

Не возвращайся, скрипели они, сказано было: не возвращайся. Теперь не уйдешь.

Корабль мелко затрясся. Может, пытался выжать ход из дизелей. Может, искал выход, но семеро страшных уже обступили со всех сторон. Почти со всех. Оставался один проход, но туда-то как раз корабль двигаться и не хотел.

«Какого такого дьявола не развернетесь? – закричал издалека капитан Бек. – Мы тут что, на дороге в пробке, что ли, где нас вообще носит, туда и сюда!»

Магдала зажмурилась, но под веками словно вспыхнул синий электрический свет – и проклятые утопленники показались еще отчетливее. Магдале теперь казалось, будто она стоит на палубе – никакой надстройки нет, и рубки капитанской тоже нет, один открытый штормовой воздух.

И в грозовом небе – мачты. Не те, утопленников, – с рваными лохмотьями водорослей на реях, с дрожащими огоньками медуз и морских рыб на концах. Нет, сквозь плотно сжатые веки Магдала видела корабль таким, каким он был до стали и огня.