Пока я думал об этом, голова монашка и в самом деле повернулась, только отнюдь не в мою сторону. Я понял, что это значит, только соотнеся этот факт с тем, что я все еще сижу за столом и передо мной стоит недопитая кружка эля. И лишь тогда осмелился осмотреться.

Все взгляды были устремлены туда, куда указывал палец одетого в зеленое мальчишки, сидевшего на краю скамьи. А поскольку указывал он отнюдь не на меня, я тоже туда посмотрел.

В дальнем углу, вжавшись в стену и выставив перед собой короткий меч, стоял мужчина, с виду похожий на обыкновенного купца — вычурно одетый, грузноватый, с мясистым сытым лицом. Однако меч он держал вполне твердо и стоял в позе, которую мечники так часто демонстрируют на тренировках и никогда не применяют в бою. По-моему, он оказался вполне готов к произошедшему, и по всему было видно, что взять его будет не так-то просто.

— Да что вы сидите, свиньи! — взревел сержант, вскакивая. Зеленые, словно очнувшись, резво бросились к мужчине. Народ, сидевший неподалеку, схлынул. Толпа Зеленых набросилась на человека и полностью скрыла его из поля зрения. Я отпустил приклад арбалета и откинулся на спинку стула. В полном молчании собравшегося люда ревущая и пыхтящая зеленая толпа за считанные минуты справилась с мужчиной, хоть и несколько при этом поредев. В итоге его выволокли из таверны и продолжили избивать уже снаружи.

— Эй, хозяин! — рявкнул сержант, всё время баталии стоявший за спинами своих воинов. — Раненых подбери. Трупы вон, — и вышел следом, видимо, чтобы принять участие в расправе.

Труп оказался всего один — тот самый мальчишка, который, на свою беду, узнал мужчину с лицом купца. Ранены были трое, и служанки, бормоча проклятия, по одному затащили их в жилое помещение. Мертвецом занялся хозяин: схватил за ноги и поволок к двери, туда, откуда доносились приглушенные крики солдат. Окровавленная голова мальчишки билась о попадающиеся на пути ножки столов и стульев.

Поднялся шум. Хотя никто и не думал заступаться за человека с мечом во время драки, теперь возмущение выплеснулось наружу глухим гулом голосов. Я повернулся было к монашку, надеясь, что он меня просветит относительно произошедшего, но его и след простыл.

— Подумать только! — сокрушались за соседним столом. — Неужто сам?

— А то! Теперь и я его узнал… Кто б подумать мог… Дела-а…

— Ну да теперь всё…

— Любезнейшие, а кто это был? — не удержавшись, вмешался я.

— Олдос Парек. Сам!

— И кто он такой?

На меня уставились как на юродивого. Один из мужчин присвистнул:

— Ну дает, — коротко бросил он, — Олдос Парек — лидер Сопротивления в центральных землях. Последняя надежда честных людей.