— Как и вы, брат Грубер, я не распознал эти письмена, но тщательно срисовал их. И сравнил с некоторыми книгами в нашей Библиотеке.

— И?

— Это имена. Письменность очень древняя, и поэтому надписи выглядят так странно для наших глаз, но имена… имена самые обыкновенные. Имена людей. Горожан. Среди них я встретил имя нашего убийцы, Эргина. Там же имена его брата, свояченицы, соседа и трех человек, что жили в том же квартале.

— Что же это — списки мертвых? — тихо выдохнул Левенхерц.

— Так и есть, — удивленно вскинулся жрец, видимо, пораженный неожиданной сообразительностью Волка. — Или списки приговоренных к смерти, если предположить, что писал имена сам убийца. Подобно спискам заупокойной службы по жертвам священного убийства.

— Священного? — нахмурился Ганс. — Что священного может быть в таком деянии?

Жрец мимолетно улыбнулся, хотя этим он напомнил Гансу пса, который растягивает пасть перед тем, как укусить.

— Не в нашем понимании, Комтур. Я не говорю ни о каком богохульстве. Но разве вы не видите, насколько это действо… ритуально? Это обряд, сотворенный безумием. Возможно, только сопровождение для чего-то большего. И это не простая случайность, что безумец осквернил святилище бога-покровителя этого города.

— Вы встречались раньше с чем-либо подобным? — спросил Ганс.

— Да, уже дважды. Дважды за последние два дня. Мясник устроил кровавую бойню на Альтмаркте, и у него я обнаружил такие же признаки припадка безумия. Он написал имена пяти своих жертв и свое собственное на кусках мяса, висевших у него в лавке. А в начале недели, перед снегопадом, кое-что в этом роде сотворил один писец из Оренбурга. Он убил троих перочинным ножом, прежде чем выбросился из окна. Снова лихорадка и безумие. Снова имена… имена убийцы и трех его жертв в книге, над которой работал писец. Занесены уверенным и аккуратным почерком.

— Снова ритуал, — в волнении произнес Левенхерц.

— Точно. Но вчерашнее происшествие у Волчьей Норы отличалось от предыдущих случаев. На стенах было больше имен, чем было найдено трупов.

— Вы проверяли это?

— Да, я провел… расследование.

— Жрец с задатками инквизитора, — начал размышлять вслух Грубер, едва не улыбаясь.

— Я не могу сказать точно, — сказал Дитер, не обращая внимания на слова Грубера, — обязаны ли мы таким количеством жертв только тому, что отважный стражник остановил Эргина до того, как убийца смог выполнить свою… норму Может статься, что это безумие заставило его писать имена людей, которым не суждено было погибнуть от его руки.

— А какие другие имена? — спросил Левенхерц.