Буйвол зевнул:

– То-то мне спать так неудобно было.

Они, наверное, еще долго бы беззлобно поругивались, взбодряя друг друга, но тут за приоткрытой дверью послышались шаги и негромкое сухое покашливание. Друзья переглянулись. Потом огляделись. Торопливо стали поправлять порвавшуюся, расползшуюся под ними соломенную циновку. Малыш подобрал опрокинутую тарелку, которую вчера так и не отнес на кухню, затер рукавом пятно на полу.

– Кого тут бог ко мне принес? – послышался стариковский голос, который мог принадлежать как мужчине, так и женщине.

Буйвол поднялся чувствуя, что ноги еще не совсем отошли, стал заправляться, Малыш, ползая на коленях, собирал стрелы, высыпавшиеся из колчана.

Через порог шагнула старуха – худая, горбатая, разодетая в десяток пестрых одёж. Лицо – словно печеное яблоко, все в морщинах, темное, бесформенное. Длинные седые волосы убраны в узел, закреплены деревянным гребнем. Глаза цепкие, живые – молодые.

Ведьма!

– Доброго здоровья тебе, мать, – сказал Буйвол, стараясь повернуться так, чтобы ведьма не видела меч.

– И вам здравствовать, – ведьма с легкой усмешкой смотрела на здоровяка. – А ты не крутись. Не крутись, говорю. До железок твоих мне дела нету.

Буйвол смутился, но виду не показал.

– Извини, мать. Похозяйничали мы тут у тебя.

– Вижу. Это ничего.

– Устали сильно. Как заснули, не помним.

– Да, леса здесь непростые… – Ведьма посмеивалась. – Идешь, порой, три дня, а на самом-то деле на месте стоишь.

Малыш, убрав все стрелы в колчан, подобрав лук, поднялся, встал рядом с другом. Только сейчас вгляделся в лицо ведьмы. Она встретила его взгляд, и он, отчего-то стушевавшись, потупился.

– По делу пришли? – Ведьма прикрыла дверь.

– Да, – кивнул Буйвол.

– Судьбу разузнать?

– Да.

– А ведь знаешь ты уже ее.